РАССЕЧЕНИЕ
Центральные районы Самары, 1996 год.
- Такое возможно? – с недоумением спросил я. В парке на простыне, прямо передо мной красовались две половинки человека. Мужчина, ближе к сорока годам, абсолютно обнаженный и вдобавок разрезанный вдоль. От самой макушки и до паха. Две половинки лежали неподвижно, но мне показалось, что огонь жизни горел в глазах этого бедолаги.
- Ты не понимаешь. Я смогу заново соединить его. Я действительно это умею, – сказала мне старуха. Вообще-то, еще довольно крепкая стареющая женщина, годам ближе к 60.
- Но как вы сумеете избежать заражения, ведь он на открытом воздухе?
- Он лежит на чистой простыне, а больше и не нужно. Я ведь неспроста позвала тебя посмотреть нечто неожиданное. Сейчас я его соединю, и он сможет вновь ходить. А на его теле ты не увидишь даже шрама.
- Ну, хорошо, допустим. А чем вы разрезали его?
- Вот этой бензопилой.
Я пригляделся к краям огромной раны, разделяющей тело на две части. Края были очень ровные, словно разрезанные ножом или скальпелем. Такое невозможно было бы сделать при помощи бензопилы. Прошлым летом, когда я гостил у деда в деревне, один из рабочих поранился во время валки леса. Так вот, там было одно сплошное месиво.
- А ты сам как? Хочешь попробовать, каково это, быть рассеченным, и при этом все равно продолжать жить? Потом я соединю тебя, и у тебя останутся незабываемые воспоминания на всю жизнь. Быть может, это даже научит тебя ценить ее.
- Спасибо, но я как-то не уверен, что хочу этого.
Вмиг по лицу ее пробежала едва заметная тень.
- Знаете, я лучше пойду.
Внезапно лежащий на земле располовиненный человек издал какой-то звук, напоминающий не то хрип, не то свист. Даже затрудняюсь сказать, которой своей половиной он его издал. Одновременно старуха двинулась к большой спортивной сумке. Я очень перетрусил. Мне показалось, что она хочет располовинить меня прямо здесь. Схватив ее велосипед, я надавил на педали, и вскоре старуха и страшное место остались позади.
Проехав примерно пятьсот метров и завернув на паре улиц, я вдруг заметил знакомое лицо. Я повернулся, и действительно, это оказался мой старый друг, которого я не видел с раннего детства. Он тут же меня узнал и махнул рукой. Я сбавил ход, и подъехал к нему. Это был Диман, довольно крепко сбитый малый. Темный загар украшал его кожу, делая похожим на негра.
- Чем занимаешься?
- Да вот помогаю отцу разгружать машину после дачи.
- Оно и видно, что ты на даче обосновался.
Рядом, усевшись на забор, расположились его младший брат, которого я тоже узнал, а также их знакомый. На земле лежали их велики.
- А как Макс? Лейкемия больше его не беспокоит?
- Как видишь, не беспокоит. Папа обеспечил ему хорошее лечение.
- Слушай, тут такую чертовщину только что видел, – начал я.
- Да ладно тебе.
- Здесь неподалеку. Да вот боюсь, ты мне не поверишь. Как-нибудь позже расскажу, а сейчас очень спешу.
- Колись, все рассказывай.
- Ну, ты знаешь парк тут неподалеку, возле заводоуправления? – Диман кивнул. – Так вот, иду сегодня мимо него. Вдруг слышу, зовет кто-то. Остановился посмотреть, а там старуха какая-то…
Я продолжал рассказывать, время от времени глядя по сторонам. Когда я повернул голову к тому повороту, откуда приехал на велосипеде, то заметил там ту самую старуху. Еще пары секунд назад ее там не было. Она копалась в своей сумке, но не подходила к нам.
- Да уж, ну и история…
- Погоди, Диман, вот она…
Он повернул голову и мы молча стали наблюдать за ней. Она чем-то занималась, не глядя на нас. Как будто мы ее и не интересовали вовсе.
- Что она привязывает к забору? – спросил я.
- Не видно отсюда, какая-то веревка или трос.
Вдруг до меня дошло, что она задумала. Это ведь был трос от ее велосипеда, чтобы его никто не угнал, конечно же, очень прочный. Забор, возле которого мы находились, ограждал террасу, располагавшуюся примерно на высоте двух этажей над автотрассой. Внизу очень оживленное движение.
- Быстро от забора! – крикнул я.
В это же мгновение старуха прикрепила другой конец троса к остановившемуся рядом с забором Камазу. Тяжелый грузовик тронулся, и легкий забор начало срывать с креплений. Только мы успели отойти, как забор скрылся внизу.
- Ты видел?!
- Надо позвонить ментам, пусть заберут эту ненормальную! – предложил Диман.
- Нельзя, у нее в сумке бензопила, и она идет к нам!
Действительно, увидев неудачу своего замысла, страшная старуха направилась бодрым шагом в нашу сторону со вполне определенными намерениями. Взрослая крепкая женщина, вооруженная бензопилой, против 14-летних подростков, думаю, исход будет предсказуемым. Мы с воплем попрыгали на велосипеды, и дали деру. Диман устроился на багажнике позади меня, его брат Макс, а также их приятель (вспомнил его имя – Стас) ехали на своих велосипедах чуть позади. Они с недоумением спрашивали, что происходит. Диман со своего «пассажирского» места рассказал им всю историю в общих чертах. Яростные восклицания вперемешку с матом послышались с их стороны.
Отъехав на достаточное расстояние, чтобы убедиться, что нас не найдут, мы, наконец, остановились. Это был проезд в одном из соседних районов. С одной стороны дороги тянулись гаражи, с другой возвышалась панельная высотка.
- Что будем делать? Она ведь сейчас не оставит нас. Мы знаем о ее делишках, – спросил Диман.
- Да, а домой нам не попасть, потому что она теперь знает, где мы живем! – добавил Макс.
- Если бы мы только могли добраться до телефона, и позвонить 02… - сказал я. - Вот бы сейчас иметь один из тех переносных радиотелефонов, которые показывают в зарубежных фильмах…
- Значит так, - предложил я, - если мы не можем вызвать милицию, если не можем добраться домой, то нам остается только одно.
- Что? – спросил Диман.
- Поймать ее самим!
- Да? А как ты это сделаешь?
- Мы вернемся в парк. Она наверняка оставила там какие-то следы. Если повезет, мы даже найдем того бедолагу. И вы сами увидите, что он все еще живой, даже несмотря на то, что разрублен пополам.
- Да ну! Ерунда какая-то! – послышались их восклицания.
- Лучшим способом убедиться в том, правду ли я говорю, будет только пойти и посмотреть все самим, – ответил я.
- А если старая придет туда? Вдруг у нее остались там какие-то дела? – с опасением спросил Диман.
- Тогда мы схватим ее. Мы устроим засаду. Вы, Диман, и Стас, как самые крепкие, будете прятаться в кустах. Мы с Максом пойдем к тому месту и будем там тусоваться, пока не появится она. Как только она подойдет, вы наброситесь на нее сзади и повалите. После чего нужно будет ее связать и отвести в милицию.
- Гениальный план. А вдруг она достанет свою бензопилу? – спросил Диман.
- И чем нам ее связывать? – добавил Ринат.
- У меня есть шнур, - сказал Макс.
- А четверо против одного, пускай и взрослого, это все же ощутимый перевес. Если нужно, возьмите палки и камни, – я старался убедить сомневающихся.
- Ну, я не знаю… - замялся Стас. По нему было видно, что он очень боится задуманного дела. Диман стоял молча и раздумывал. Мы с ним были самыми старшими в этой компании, и он с одной стороны не хотел показаться в чем-то хуже меня. Но с другой активно пытался придумать какой-то более мудрый путь.
- Ладно, – произнес он. – Я согласен. У нас мало времени. А старая того и гляди вернется на место преступления. И мы ничего не увидим.
- Тогда поехали. Нельзя терять времени.
Мы вскочили на велики и направились к парку.
---
Когда мы подъехали к парку, то заметили стоящий на стоянке автомобиль.
- Ты не помнишь, он тут был, когда ты в первый раз пришел сюда? – спросил у меня Диман.
- По-моему, нет. Хотя, нет, не помню…
- Черт!
Стоянка возле двухэтажного корпуса заводоуправления пустовала день и ночь. Места здесь были довольно дремучие, и уже после 8 часов вечера практически невозможно было встретить прохожих. Не говоря уж о том, чтобы кому-то могло прийти в голову поставить здесь автомобиль.
- А сколько сейчас время, - спросил я, надеясь, что у кого-нибудь есть часы.
- Почти пол-девятого, - ответил Макс. У него на руке красовались механические часы «Победа», очевидно, подаренные ему отцом. Или вообще доставшиеся от деда.
- Хорошо. Значит, как и уславливались, мы тогда идем сейчас. А вы – Стас и Диман – следом за нами. Затем, как мы подойдем к тому самому месту, вы устроите засаду.
И вот, мы двинулись на свое рисковое предприятие. У меня стучало сердце, но я больше опасался за Макса, как за самого младшего. Ему ведь всего 13, он на три года младше нас с Диманом.
Диман и Стас шли за нами следом, не теряя из виду, при этом оставаясь незамеченными. Надо сказать, у них это вполне получалось, поскольку за все время я услышал только один хруст разломившейся ветки. Но в остальном они справлялись со своей задачей отлично.
- Что за черт? – с недоумением проронил я.
- Что? – спросил Макс.
- Как видишь, тут ничего нет.
- Это точно то самое место?
- Да, блин, конечно! Вот здесь на полянке лежал разрезанный мужик на простыне. А вот тут под деревом была сумка этой бабки.
- У меня нехорошее предчувствие… - начал было Макс.
И вдруг понеслось… Сзади послышался шум и какая-то возня. Мы оглянулись, и увидели, как в кустах происходит потасовка. Растеряв весь страх, мы бросились туда. У Макса, мне показалось, даже выступили слезы.
Подбежав к кустам, мы увидели ухмыляющееся загорелое лицо Димана.
- Попалась, старая! – ликовал он.
На земле ничком лежала та самая пожилая женщина, которую я видел в этом парке, и которая предлагала мне стать распиленным надвое «чтоб было, что вспомнить».
- Ну, все, - крикнул Стас, - теперь ей самой будет, что вспомнить в кутузке тюряге!
- Ребята, вы не понимаете, что творите. – слегка плачущим голосом начала старуха. – Я всего лишь дворник, эта территория закреплена за мной.
- Конечно, а распиленный надвое человек?
- Я не знаю, о чем ты, милый, – она пыталась повернуть голову, лежа на животе с руками за спиной. Диман и Стас удерживали ее на земле, не давая пошевельнуться.
- Проклятье, нужно сдать ее в милицию, – сказал я. – Макс, тебе придется срочно бежать домой и звать сюда всех взрослых.
- Стой, - вдруг дернулся Стас, - мне тоже нужно идти.
- Ты-то куда?
- У меня родители очень строгие, они мне велели гулять только до 9 вечера. Иначе мне не поздоровится.
- Ну и родители у тебя, Стас! Ладно, иди, мы тут вдвоем справимся.
И вот, эти двое ушли за подмогой. Мы с Диманом сидели на старухе, удерживая ее на земле, стараясь не слушать, что она говорила.
В какой-то момент ее речь вдруг изменилась. Она уже не отрицала того, что распилила человека. Напротив, она обещала нам рассказать, куда спрятала тело. И заодно показать другие могилы в парке, лишь бы только мы ее отпустили. У меня упало сердце.
- Вы не понимаете, – начала вновь свою песенку она. – Я делала это не для себя. Неужто вы действительно думаете, что женщина, в годах, могла бы пойти на такое?
- Что ты там несешь? – крикнул Диман. - Опять какой-нибудь бред, лишь бы тебя отпустили?
- Все, что я здесь делала – я делала не для себя. Это все ради моего сына. Бог ему судья, но без этих игр он становится совершенно невменяемым. Его два раза помещали в психиатрическую больницу. Вы не представляете, что с ним там делали… Я должна была позаботиться о моем сыночке…
- Но как тот человек мог продолжать жить?!
- Я не знаю. И, боюсь, этого вам никто не скажет…
Внезапно сзади на голову Димана опустился какой-то предмет. Мне не видно, но краем глаза я замечаю, что после глухого удара он начинает заваливаться на спину. Я инстинктивно стараюсь увернуться от вероятного нападения, и бросаюсь в сторону. Но затекшие от долгого сидения на корточках ноги не слушаются. Кто-то хватает меня за куртку сзади, после чего все меркнет...
---
Я прихожу в себя в темноте. Глаза привыкают, и я вижу, что лежу абсолютно голый на простыне где-то парке или в лесу. Невозможно пошевелиться. Пытаюсь приподнять голову и осмотреться. Сбоку от меня лежит Диман, тоже голый и на отдельной простыне. Он как-то странно боком смотрит на меня, неестественно повернув голову. Проходит мгновение, и я понимаю, что произошло. Жуткая паника охватывает меня. Диман пытается издать какой-то звук. Это не свист, и не хрипение. Быть может, отдаленно похоже на слабый визг свиньи, затихающий вдали. Оно и понятно, воздух из рассеченных легких выходит сразу же, не доходя до голосовых связок, которые, тоже рассечены напополам, и не смогут издать ни звука. Диман пытается зыркнуть на меня глазом, его глаз начинает периодически блестеть, это едва заметно. Слеза скатывается по его щеке.
Появляется пожилая женщина. В руках у нее бензопила. К моему удивлению, зубчики у пилы очень тонкие, видимо, специально подготовленные, чтобы нанести наименьший вред при рассечении.
Справа от нее стоит высокий мужчина. На нем одежда темных тонов, но за исключением немного необычных черт лица, никаких особых примет у него нету. Он ухмыляется и указывает женщине на меня. Она понимающе кивает и берет пилу наизготовку. Я пытаюсь дернуться, вырваться, но лодыжки прикреплены чем-то к земле. А руки заведены наверх, параллельно телу, и тоже прикреплены к земле. Очевидно, они ждали, пока я очнусь. Мужик поднимает с земли какой-то предмет и поджигает. Это оказывается какая-то ароматическая свеча. Резкий терпкий запах начинает разноситься вокруг.
Вдруг раздается грохот, это заработал двигатель бензопилы…
---
Я лежу на простыне, и чувствую… что все мои жизненные силы покинули меня, мне не пошевелиться. Но взамен я впитываю энергию окружающей природы – живых созданий и растений. Благодаря огромной ране, полученной во время рассечения, это стало возможным. Что-то не так. Даже покой не должен длиться вечно. Ко мне подводят кого-то, меня показывают кому-то. И я начинаю чувствовать горе и отчаяние. Я не понимаю, почему это происходит. Должно быть, я ощутил эмоции этого человека, и отражаю их сам. Я не могу никак двинуться, но могу издать невнятный хрип рассеченными легкими. Слеза сказывается по моей щеке. Человек уходит и меня никто не трогает. И это больше всего нравится мне. Я вновь ощущаю спокойствие и умиротворенность. И так будет до тех пор, пока кому-то вновь не захочется прийти ко мне и напитать меня энергией. Или сшить меня в единое целое.
