Белая кошка – Черная кошка (White Cat, Black Cat)
Автор: Кристина Нордландер (Christina Nordlander)
Перевод: Андрей Гладышев aka Endymion
Рассказ занял первое место в Groening Fanworks Central Writing Competition of 2005, в номинации "Контраст между светом и тьмою".
Симпсоны являются собственностью Мэтта Гроунинга и компании Двадцатый Век Фокс.
Посвящаю Даймонду.
* * *
Лиза была в своей комнате, когда все произошло. Решив все четыре страницы примеров по математике, которые ей задала Мисс Гувер, она решила немного поиграть на саксофоне. Музыка была радостной, звуки медными птицами летали под потолком. Стоял по-летнему жаркий сентябрь, и солнце неприятно слепило. Она решила опустить занавеску и, поднявшись из-за стола, заметила на Вечнозеленой Улице белое пятнышко. То была Снежинка.
Пятнадцать минут спустя (раннее она взглянула на свои часы, словно хотела засечь время), когда ее легкие уже были готовы к серьезной музыке, раздался шум… Не успела она исполнить и пары нот, как услышала страшный визг шин, который казалось, никогда не закончится (Что никогда и не происходило в ее снах). А за ним этот дурацкий звук, как будто кто-то взял игрушечную собаку-пищалку и ударил ей об стену со всей силы. Лиза не могла понять, что это, но, прежде чем спуститься и посмотреть, закончила последние два такта.
– Мам, что это было? – спросила она, но дверь была уже распахнута, и Мардж неслась на улицу. На ней были надеты розовые рукавицы, которые Лиза никогда больше не видела.
Она ступила на дорогу. Жара была нещадной, и уже достигнув середины дороги, Лиза чувствовала, как пот стекает ей в глаза.
– Мама? Что… – бежевый Крайслер, был припаркован в очень странном положении. Мардж подобрала что-то лежащее в его тени, что-то маленькое.
– Лиза, пожалуйста, уходи, – мама не кричала, но что-то резкое, напряженное было в ее голосе, – тут не на что смотреть.
Лиза, вернулась в дом, и, ослепленная после яркого света улицы, невольно зажмурилась. Папа с Бартом устроились перед телевизором: как раз начинались Щекотка и Царапка. Обычно, она бы присоединилась к ним, сев рядом с братом на ковер. Но она вдруг почувствовала неожиданную слабость. И поспешила наверх, в свою комнату, где, взяв саксофон, заиграла новую мелодию. Теперь печальную и холодную, словно волны самого глубокого океана. А в саду были слышны звуки лопаты, неумело вгрызающейся в землю.
* * *
– Мама, а где Снежинка?
Прошло уже два дня. Да, Снежинка всегда была независима, предпочитая Симпсонов скорее неким пристанищем, нежели семьей. Обед уже прошел. Мардж мыла посуду, со спины она казалась такой спокойной. Лиза никогда не видела ее в таком состоянии.
– Ах, Лиза, – щетка продолжила свой шуршащий танец по тарелке, – она наверное убежала.
Лиза прикусила губу. Маме можно верить, ведь она ненавидит ложь. Даже когда этого требуют хорошие манеры. Когда она, например, похвалила еду тети Сэльмы. Уже по голосу можно было определить, как неловко она себя чувствовала. И, в конце концов, она же ее мать. Нерушимая гора, которой нельзя не верить. Ведь как может быть иначе?
– Но она вернется? Мама?
Мардж вздрогнула, отчего ее волосы скользнули тихонько по дверце шкафа.
– Хмммммммм… Никогда не знаешь что на уме у этих кошек, милая. Особенно у такой своевольной как Снежинка. Кто знает, может она нашла себе другую семью, которая любит ее куда больше чем мы.
Тревога в голосе Лизы вспыхнула намного сильнее:
– Они не полюбят ее сильнее чем я!
Мардж капнула еще моющего средства, сильно пахнущего лимоном, в кастрюлю.
Там, на улице, под машиной, что-то было.
– Мам?
– Что, милая?
– Это была Снежинка? Когда ты выбежала на улицу? – внутри Лизы все сжалось так, что она едва могла говорить. – Почему она там лежала?
Движения щетки прекратились.
– Да. Это была Снежинка.
– Ее сбила машина?
Очередной вздох.
– Нет, конечно, солнышко, – как же ее голос изворачивался, чтобы выбраться, – наша Снежинка куда проворней. Она просто спала там. Было так жарко… Ты же знаешь какие они, эти кошки…
Спала. Так легко солгать, просто перевернув все вверх дном в голове. Если бы Снежинка там действительно спала, то Мардж можно было бы доверять.
– Спала, – повторила Лиза, – как все нормальные кошки. – Снежинка никогда не спала спокойно; даже когда она была котенком. Ее ушки кружились словно радары, а кремовые лапки постоянно бежали во сне в кошмарной погоне.
– Да!
– И белки. И люди.
– Именно, просто спала, как…
– А если я выйду на улицу… – она поняла, что не слышит саму себя и, откашлявшись, попробовала еще раз. – Если я выйду на улицу, и просто лягу спать на дороге, как она?
– Нет! Милая…
Мардж наклонилась чтобы обнять свою дочь. Ее руки все еще были в мыльной пене. Лиза выскользнула из ее объятий и убежала наверх. Ее удивило то, что она не упала сразу, как марионетка с обрезанными нитями. Упала она, уже оказавшись в своей комнате. И теперь ей казалось, что она одна в этом перевернутом с ног на голову мире. Шум машин доносился из окна.
Лиза скинула свои туфли и укрылась в кровати. Она накрылась одеялом так, что ей едва удавалось под ним дышать, и свернулась в комочек настолько, насколько можно свернуться, не будучи кошкой. Немного погодя, ее дыхание стало спокойней. Снежинка была рядом с ней. Снежинка снова была котенком, с крохотными ушками и иголочками вместо когтей. Надо было сбросить одеяло, чтобы Снежинка не задохнулась…
Но, выбравшись, она увидела, что была одна. Свет неравномерно заливал ее комнату, а мир казался большим и уродливым.
* * *
– Снежинке повезло, – произнес Гомер, – ведь Кошачьего Ада не существует.
– А я надеюсь, что она не умерла! – горячо воскликнул Барт. – Просто тот Крайслер оторвал ей хвост, и сейчас, она сидит где-нибудь в укрытии, составляя план мести водителю – похитителю ее хвоста! Она не хочет, чтобы мы увидели ее в таком виде, вот и прячется.
Лиза могла вытерпеть. Они просто пытались утешить ее; по крайней мере, хуже они ничего не делали. В отличие от мамы. Она могла бы и понять.
– Ну же, милая, – умоляла она, машинально гладя ее по голове. – Все когда-нибудь пройдет. Снежинка бы не хотела, чтобы ты грустила, Лиза.
– Снежинка уже ничего не хочет! – она содрогнулась от собственных слов. – Она УМЕРЛА.
– Ах, Лиза… – От всех этих поглаживаний, Лиза забывала, насколько гнев переполняет ее. – Она все еще поблизости. На Кошачьем Небе, помнишь?
– Ага, – она плакала так долго, что становилось больно даже моргать, становилось больно от света. – Значит, она там, куда мне не попасть, даже если я умру?
Мардж вздохнула и попробовала еще раз:
– По правде говоря, ты должна быть счастлива, что все так быстро закончилось. Знаю, тебе это больно слышать… – и ее голос стал грустным, – но она не страдала. Следует радоваться хотя бы этому.
– Радоваться? – Лиза, наконец, встала. Ее шея ныла, а волосы желтым комком лезли в глаза. – Радоваться? Я бы предпочла чтобы она страдала! – она хотела прикусить себе язык, но все равно продолжила. – Я бы не позволила ей умереть! Я бы взяла ее с собой в кровать, привязала бы ей колокольчик, кормила бы ее утиным паштетом! – Снежинка любила утиный паштет, однажды даже расправилась с целой упаковкой, оставленной открытой на столе. – Я бы ее умывала, бинтовала, читала ей книги о кошачьей медицине, я бы играла с ней до тех пор, пока она не поправится! Ты ничего не понимаешь!
Мама покачала головой:
– Иногда даже этого не достаточно.
И Лиза убежала, с силой хлопнув дверью. Хотелось еще плакать, но слезы ее, похоже, уже иссякли.
Солнце скрылось за недвижимой преградой облаков. Лиза придвинула стул к окну и уставилась в него. Гомер устилал новыми плитами дорожку, и чертыхался всякий раз, когда наступал на свежий цемент. По ту сторону улицы, позади чугунного забора появилось что-то, и Лизино сердце замерло, прежде чем она вспомнила. Улица была пуста, но вскоре она почувствовала содрогание от приближающегося грузовика, который появился на горизонте. Изрядно потрепанный, он стремительно пронесся по улице, и ей стало интересно, как это, когда тебя сбивает машина. Чувствуешь ли что-нибудь? Снежинка не чувствовала.
Вдруг ей пришла в голову идея. Она понеслась вниз, на улицу и становилась, когда ее ноги почувствовали сырой цемент. Гомер удобно устроился в шезлонге, держа в испачканной руке Дафф.
– Папа, – спросила она, прочищая горло. – Можно я возьму одну из твоих плит? Ты же не будешь их все использовать?
– Конечно, конечно, – ответил Гомер, непринужденно. – Для моей девочки все что угодно. И, кстати, рад, что ты в порядке.
– А зубило? В гараже?
– Верно. Бери сколько хочешь, солнышко, – совсем расщедрившись, добавил он.
Плита была тяжелой, но, приспособив ее на колено, Лиза, пошатываясь, понесла ее в гараж. Она моргнула, чтобы стряхнуть последние слезы с ресниц. Ей надо было видеть.
* * *
Как она и ожидала, высекать из камня было непросто. Она одела мамину сварочную маску и тяжелые рукавицы, но камень едва поддавался. Молоток своим весом тянул ее руку вниз, и с каждым разом удерживать зубило было труднее и труднее. Лишь треть надписи была готова: СНЕЖИНКА. То, что оставалось (ЛУЧШАЯ ИЗ КОГДА-ЛИБО ЖИВШИХ КОШЕК) все еще была набросано на камне угольком из жаровни. Нужно ли ей было все это? По крайней мере, она уже слишком устала, чтобы горевать.
Где-то в доме послышались голоса, вскоре в дверном проеме появилась тень Мардж.
– Как ты, Лиза? – мама бросила быстрый взгляд на камень. – Пойди, переоденься. Нужно съездить кое-куда.
– Не хочу, – пробормотала она сквозь маску. Мардж стянула ее с Лизы.
– Не надо так, милая. Будет весело, – она неловко обняла Лизу. – Я знаю, тебе понравиться. Только переоденься.
Когда мама использовала такой тон, с ней никогда не было никаких пререканий, но стоило им выехать на дорогу, как Лиза почувствовала что что-то не так.
– Пап, куда мы едем?
Гомер обернулся к ней. Машина тут же стала вихлять в произвольных направлениях.
– Тебе что мама не сказала? В кошачий приют. Ведь ты, ну, любишь кошек, а Снежинка нас покинула…
– Смотри на дорогу, папа. И никуда я не еду, – она сорвала свой ремень безопасности так, словно ее собирались вытолкнуть из машины.
– Ма-а-ардж! – заныл Гомер. – Ты сказала мне, что она любит кошек!
– Так вы поступите, если я убегу? – в голосе Лизы почувствовалось отвращение, словно ее заставили выпить горькое лекарство. – Отправитесь вниз по улице, и купите нового ребенка?
– Нет, Лиза, – удивился Гомер, – ты не покупная! Ты… – он поймал взгляд Мардж.
– Лиза, все мы хотим новую кошку, – рассудила Мардж. – Твой отец, я, Барт, уверена и Мэгги. Но мы хотим чтобы выбрала ты, потому что мы знаем как тебе…
– Я не хочу никем заменять Снежинку, – она не сорвалась на крик, но она слышала его внутри себя.
Молча, Лиза выбралась из машины, как только они подъехали к ярко освещенному солнцем "Кошачьему Приюту Гризабеллы". Оказавшись внутри, она даже притворилась что ей интересно. Кошки. До слез ее они не доводили, но она очень хотела вернуться назад в гараж.
Мардж разговаривала с хозяйкой, и немного погодя, Лиза поняла, что наклонившись над огромной коробкой, изучает ее словно поверхность неизведанной планеты, покрытой опилками. Белых котят в ней не было, это она сразу заметила. Двое рыжих боролись между собой, издавая тихие, но свирепые звуки. Черепаховый, стоя на задних лапках, утолял жажду из бутылки, прикрепленной к стенке, что делал он весьма неловко, потому что вскоре упал.
– Не нужны мне они, – сказала она.
– Просто возьми! – предложила хозяйка. – Если я не избавлюсь от проблем с их пропитанием, одного придется выбросить на улицу!
– Но вы же их там и подбираете? – не столько спросил, сколько уточнил Гомер.
Пятый котенок свернулся калачиком в собственном углу, и не желал быть милым. Он был весь черный, словно лазил в дымоходе и весь вымазался в саже, но было что-то в нем такое – то, как был изогнут хвост, или легкие ленивые движения лап. Лиза почувствовала, что слезы вновь обволакивают ее. Она протянула к нему руку, как когда-то в одном из снов, и дотронулась до теплого уха.
– О, нет! – пробормотал Гомер. – Придется этого купить, на нем остался человечий запах.
Котенок разинул свой зубастый рот, зевая, и посмотрел на Лизу своими изумрудными глазами. Они показались ей знакомыми.
* * *
– Как ты назовешь ее? – Спросила Мардж по пути домой. Она сидела рядом с Лизой на заднем сиденье, и помогала держать коробку. На каждом повороте, котенок с мяуканьем начинал носиться внутри.
Прошло некоторое время, но она уже решила.
– Назову ее Снежинка II, – сказала она, заглядывая в коробку. Ей показалась пара зеленых глаз. – Не бойся, Снежинка II, скоро мы будем дома и ты получишь утиного паштета…
– Но милая, – возразила Мардж. – Я хочу сказать… Ты любила Снежинку, но разве котенку не лучше дать настоящее имя? Она другая. К тому же ты сказала, что никем не хочешь заменять Снежинку…
Гомер остановился, и Снежинка II прекратила возмущаться. Лиза открыла коробку, и из нее высунулась голова, которая моргнув, с интересом стала разглядывать свой новый дом.
– Она не замена, мама, – сказала она, взяв Мардж за руку. – Дань уважения.
* * *
Снежинка II быстро прижилась в семье Симпсонов, невзирая на то, что несколько отличалась от своей предшественницы. Царапалась она меньше, а утиному паштету предпочитала креветок, что, конечно же, не слишком хорошо отразилось с экономической точки зрения. Лиза сказала ей никогда не переходить дорогу и, похоже, она поняла.
Пока осень окрашивала листья в свой цвет, они вместе играли у той самой плиты. Лиза заканчивала ее, пока Снежинка II спала на диване или у Гомера на коленях, но кое-что изменила:
СНЕЖИНКА, ОДНА ИЗ ЛУЧШИХ КОГДА-ЛИБО ЖИВШИХ КОШЕК.
Конец.
