DagdamorЛично я вот, к примеру, ничего не имею против Дяди Фестера как человека (что бы он там обо мне ни думал): я с ним просто-напросто не знаком. И раздражает меня не то, что он за Путина (у всех действительно свои взгляды, это называется
демократия плюрализм). Да и Путина я не так чтобы прямо люто ненавижу, хоть никогда за него и не голосовал.
Раздражают меня две вещи: глупость и упёртость. Это не оскорбления, а констатация фактов, и я это докажу. Что можно сказать об интеллекте человека, который выдаёт силлогизмы такие, как:
"В России демократия, потому что так написано в Конституции".
"В России хорошие дороги, потому что на их ремонт выделяется много денег"
"В армии рай, потому что так написано в законе, а люди, которые демобилизовались несколько месяцев назад, обладают устаревшими данными".
Плюс не скупится на слова "бред", "чушь", а когда его просят предоставить доказательства, сиречь пруфлинки, просто сливается, как в случае со зверствами скандинавских полицейских.
Я бы с удовольствием пообщался с умным сторонником Путина, хорошо знающим историю и владеющим логикой, но общаться с фанатичным дурачком лично мне просто неприятно, поэтому я этим и не занимаюсь.
Кстати, портрет такого субъекта очень давно и очень точно нарисовал Солженицын. Можно по-разному к нему относиться, но меткость и точность нижепреведенного описания это не отменяет.
И вот что – от всех этих споров остался у меня в голове как будто один спор. Как будто все эти талмудисты вместе – один слившийся человек. Из разу в раз он повторит в том же месте – тот же довод и теми же словами. И так же будет непробиваем – непробиваем, вот их главное качество! Не изобретено еще бронебойных снарядов против чугуннолобых! Спорить с ними – изнуришься, если заранее не принять, что спор этот – просто игра, забава весёлая.
С другом моим Паниным лежим мы так на средней полке "Столыпина", хорошо устроились, селёдку в карман спрятали, пить не хочется, можно бы и поспать. Но на какой-то станции в наше купе суют – учёного марксиста! это даже по клиновидной бородке, по очкам его видно. Не скрывает: бывший профессор Коммунистической Академии. Свесились мы в квадратную прорезь – с первых же его слов поняли: непробиваемый. А сидим в тюрьме давно, и сидеть еще много, ценим веселую шутку, – надо слезть позабавиться! Довольно просторно в купе, с кем-то поменялись, стиснулись.
– Здравствуйте.
– Здравствуйте.
– Вам не тесно?
– Да нет, ничего.
– Давно сидите?
– Порядочно.
– Осталось меньше?
– Да почти столько же.
– А смотрите – деревни какие нищие: солома, избы косые.
– Наследие царского режима.
– Ну да и советских лет уже тридцать.
– Исторически ничтожный срок.
– Беда, что колхозники голодают.
– А вы заглядывали во все чугунки?
– Но спросите любого колхозника в нашем купе.
– Все, посаженные в тюрьму, – озлоблены и необъективны.
– Но я сам видел колхозы...
– Значит, нехарактерные.
(Клинобородый и вовсе в них не бывал, так и проще.)
– Но спросите вы старых людей: при царе они были сыты, одеты и праздников сколько!
– Не буду и спрашивать. Субъективное свойство человеческой памяти: хвалить всё прошедшее. Которая корова пала, та два удоя давала. (Он и пословицей иногда!) А праздники наш народ не любит, он любит трудиться.
– А почему во многих городах с хлебом плохо?
– Когда?
– Да и перед самой войной...
– Неправда! Перед войной как раз всё наладилось.
– Слушайте, по всем волжским городам тогда стояли тысячные очереди...
– Какой-нибудь местный незавоз. А скорей всего вам изменяет память.
– Да и сейчас не хватает!
– Бабьи сплетни. У нас 7-8 миллиардов пудов зерна.
– А зерно – перепревшее.
– Напротив, успехи селекции.
– Но во многих магазинах прилавки пустые.
– Неповоротливость на местах.
– Да и цены высоки. Рабочий во многом себе отказывает.
– Наши цены научно обоснованы, как нигде.
– Значит, зарплата низка.
– И зарплата научно обоснована.
– Значит, так обоснована, что рабочий большую часть времени работает на государство бесплатно.
– Вы не разбираетесь в политэкономии. Кто вы по специальности?
– Инженер.
– А я именно экономист. Не спорьте. У нас прибавочная стоимость невозможна даже.
– Но почему раньше отец семейства мог кормить семью один, а теперь должны работать двое-трое?
– Потому что раньше была безработица, жена не могла устроиться. И семья голодала. Кроме того работа жены важна для её равенства.
– Какого ж к чёрту равенства? А на ком все домашние заботы?
– Должен муж помогать.
– А вот вы – помогали жене?
– Я не женат.
– Значит, раньше каждый работал днём, а теперь оба еще должны работать и вечером. У женщины не остаётся времени на главное: на воспитание детей.
– Совершенно достаточно. Главное воспитание – это детский сад, школа, комсомол.
– Ну, и как они воспитывают? Растут хулиганы, воришки. Девчонки – распущенные.
– Ничего подобного. Наша молодежь высокоидейна.
– Это – по газетам. Но наши газеты лгут!
– Они гораздо честнее буржуазных. Почитали бы вы буржуазные.
– Дайте почитать!
– Это совершенно излишне.
– И всё-таки наши газеты лгут!
– Они открыто связаны с пролетариатом.
– В результате такого воспитания растет преступность.
– Наоборот падает. Дайте статистику! (В стране, где засекречено даже количество овечьих хвостов!)
– А почему еще растет преступность – законы наши сами рождают преступления. Они свирепы и нелепы.
– Наоборот, прекрасные законы. Лучшие в истории человечества.
– Особенно 58-я статья.
– Без неё наше молодое государство не устояло бы.
– Но оно уже не такое молодое!
– Исторически очень молодое.
– Но оглянитесь, сколько людей сидит!
– Они получили по заслугам.
– А вы?
– Меня посадили ошибочно. Разберутся – выпустят. (Эту лазейку они все себе оставляют.)
– Ошибочно? Каковы ж тогда ваши законы?
– Законы прекрасны, печальны отступления от них.
– Везде – блат, взятки, коррупция.
– Надо усилить коммунистическое воспитание.
И так далее. Он невозмутим. Он говорит языком, не требующим напряжения ума. Спорить с ним – идти по пустыне.
О таких людях говорят: все кузни исходил, а некован воротился.
