Дневники

[Kot]

Недели три назад мне в руки попал один интересный документ и вот каким путём. Так как я подвержен ностальгии, то часто прошу знакомых по возможности записывать для меня разные старые фотографий и документы из министерских архивов. Так ко мне попал диск с документами и фотками связанными с Ферганой, ну а там, совершено неожиданно оказался мой полевой дневник февраля-марта 2005 года. Это был единственный зафиксированный случай, когда я вёл дневник, потому что ни до, ни после я этим не занимался. А тогда вёл, а позднее, одна знакомая девушка из конторы, перепечатала его намереваясь разместить на министерском сайте, который тогда был ещё более пустым, чем сейчас. В итоге ничего размещено не было, хотя я потратил некоторое время, тщательно подчищая текст от разных скользких моментов, вроде массовых пьянок и ночных походов к медсёстрам из ЦМК. Так как аналоговая версия дневника не сохранилась, то электронная таким вот неожиданно кружным путём вернулась ко мне. И, сказать откровенно, почитать её было интересно. Не так давно это было, но всё-таки...

А потом я подумал, не я же один здесь такой. Вот и есть предложение, публиковать здесь отрывки из своих дневников, разной степени замшелости. То же что тема "Сегодня", только с прицелом на прошлое.

Ну а для почина я и начну. Текст я буду публиковать кусками, а для наглядности снабжу его фотографиями. Фоток 2005 года у меня нет, это фотографий других сезонов, но в принципе они должны дать представление о процессе. Исходный текст я решил никак не редактировать и оставить его как есть, на том же безграмотном уровне. Для пущей историчности, как вы понимаете.

р. Сыр-Дарья. Паводковый период.
   (20.02.05 – 20.03.05)

20.02.05. Воскресение.

Над базой ночь. Хоть время выезда и пишется как 3.20 утра, до утра, до рассвета еще целая вечность. Эту вечность, как и большую часть наступающего дня, нам предстоит провести в дороге.

3.20. 20.02.05. Выезд I группы. Машина: УАЗ 688
             Состав: ...................
                                                         Цель: Предварительная разведка.
            Пункт назначения: г.Шымкент.

Самое тяжелое время на дороге – сумерки. Даже утренние, хотя вечерние без сомнения хуже. Будучи вне колоны, мы едем довольно быстро. Рассвет застает нас за Чуйским поворотом. Уже при полном утреннем солнце проезжаем Тараз. А к обеду въезжаем в Чимкент.
Здесь нас ждут. На базе местного спасотряда (той самой, что так неприятно поразила министра во время осенней инспекций) уже готовят плов, греют чай. Все правильно, мы на юге. Пользуясь другими благами гостеприимства, мы ночуем на квартире начальницы кинологической службы.

21.02.05. Понедельник.

Мы выехали из самой зимы, но здесь в Чимкенте весна уже наступает с решительной неумолимостью. Снега уже нет (хотя буквально на днях его было более чем достаточно), а солнце жаркое, как у нас в марте. Ожидается визит вице министра, но, не смотря на это, рабочий график чимкентцев не срывается, с утра кинологи уезжают на тренировку. Но к встрече, понятное дело все равно готовятся. Генерал приезжает к десяти утра. Мы тоже встаем в общий строй по левому флангу. Визит длится быстро и уже скоро начальство уезжает. Через полтора часа мы с Игорем получаем приказ выдвигаться в райцентр Жанакорган. Шеф остается в Чимкенте.
Трасса уже по летнему сухая и в Жанакорган мы прибываем к четырем часам. Здесь нас встречают прибывшие незадолго до нас ребята из ЮРАОСО. Все вместе мы размещаемся в общежитий политеха.

22.02.05. Вторник.

Наступившее так неожиданно тепло ознаменовало начало паводкового периода. Этого паводка мы с напряжением ждали всю зиму. И вот, дождались. В 3.10 с базы выехала вторая группа. Разведка заканчивалась, предстояла работа.

22.02.05. 3.10. Выезд второй группы. Машина: УАЗ 922.
               Состав: ......

Ну а в Жанакоргане паводком пока и не пахло. Уровень воды наоборот упал более чем на метр. С утра, вместе с ЮРАОСО мы ездили по окрестностям. Осмотрели понтонный мост и сломанный катер. Мост пока суть да дело стоит в стороне, а люди ходят с того на другой берег по уже натоптанной тропинке на льду. Провисший после спада воды лед идет трещинами, но каждый видимо надеется что пронесет.
С катером тоже тяжко. Винт его обмерз, а именно этому катеру предстоит с уходом льда ставить понтон на место. Игорь советует вызывать из Кызыл-Орды водолазную группу.
В обед мы получаем неожиданный приказ двигаться в Туркестан. С собой мы берем двух спасателей из ЮРАОСО. Выезжаем в 15.00.
В Туркестане мы долго блуждаем не зная куда двигаться дальше, пока наконец кому-то не приходит в голову светлая мысль заехать в акимат. В самом городе мы встречаем колонну связистов. Они едут в Кызыл-Орду.
В акимате Игорю передают распоряжение ехать в поселок (или райцентр?) Маякум. Никто из нас не знает где это, но нам на бумажке рисуют план. Понятное дело нас кто-то должен встречать и понятное дело никто не встречает.
В это время из Алма-Аты, к нам выдвигается еще одна группа из восьми человек.

22.02.05 17.04 Выезд третей группы. Машины: УАЗ 927, КамАЗ
                Состав: .....

Около 20.00 мы наконец добираемся до Маякума. Идет дождь. Вокруг стоит стылая мокрость. Но в пожарной части где нас встречает шеф топится печь. Обстановка в части бедная, сплошные голые стены и бетонные полы, но печь, это уже тепло, а значит уютно. На ночлег мы располагаемся в зданий местной школы. Поздно ночью (23.00) прибывает группа Буржинского.

23.02.05. Среда.



В 10.10 мы выдвигаемся из Маякума. Едем уже довольно солидной колонной. Кроме всех прочих к нам присоединяются саперы РгК «Юг» и местное начальство. Поначалу довольно бодро едем по трассе, пока не упираемся в первый разлив. Вода бьет через дорогу широкой, грязно зеленой протокой, бьет мощно и слепо, видимо чувствуя свою абсолютную безнаказанность. Мы вынуждены ехать в объезд. Вернувшись назад по трассе, сворачиваем в степь. Начинаются блуждания по разбитым грунтовым дорогам. Машины вязнут в грязи. Только к полудню (в 12.07) колонна наконец добирается до Бескары. Домов здесь так мало, что видимо для того что бы компенсировать их малочисленность, люди решили расселится на как можно большей площади. От дома до дома здесь лежат целые пространства. Кроме этих пространств здесь больше ничего нет. В самом деле, ничего. Жители ходят укутавшись в марлевые повязки, похожие на бродячую очередь к стоматологу.
Нам на всех выделяют четвертинку какого-то дома. Здесь две давно не топленные крошечные комнаты, печь с треснутой плитой, а в прихожей хозяева хранили уголь.
Оставив нас располагаться, шеф с Игорем, Мауленом, Буржинским и саперами выезжают на реку. Бодро сказав себе: «Бывает и хуже» мы начинаем наводить в доме порядок. Одну комнату отводим под кухню, другую под жилье. Кое как латаем печку. Жить можно.
Днем наведывается начальство. Генерал и с ним кто-то из областных. Пьют чай с тем что по быстрому находим в ящиках. Но хлеба у нас нет совсем. Начальство обходится сухарями.
С продуктами вообще тяжко. Местные акимы ничего обеспечивать видимо не желают. Да и неизвестно есть ли они вообще где-нибудь, местные акимы. Мы их как то не замечали. Ко всему прочему выясняется что у саперов с собой почти ничего нет. То ест совсем ничего, кроме них самих и взрывчатки. Кормим их мы.
Под вечер подъезжает выездная группа совершившая первый пробный подрыв. Шеф уезжает в Маякум. Там он встречает группу Румянцева.
В этот день был совершен 1 подрыв, израсходовано 10 кг ВВ, оторвано 150 кв. м. льда.

24.02.05. Четверг.

Утром к нам прибывает группа Румянцева (9.52). Их почти сразу же, даже не дав опомниться, отправляют на выезд.
Оставшиеся на базе по прежнему пытаются навести хоть какой то порядок в этом неуютном лагере. С утра у нас большое движение. Подъезжают связисты (те самые, что ехали в Кызыл-Орду). Они тоже нацелились питаться за наш счет. Хорошо хоть не ночевать в доме. А то места нет совершенно. Большая часть народа будет спать по машинам. Для этого мы расчищаем место в КамАЗе.
После обеда (14.57) короткий выезд. Вытаскиваем застрявший по дороге газик с топливом для местных. В 6 километрах от поселка уже стоит вода. Точнее не стоит. Разливается и делает это буквально на глазах. По видимому скоро вода окончательно отрежет поселок от внешнего мира.
Подъезжают взрывники «ЮгВзрывПрома». Слава бога хоть они будут размещены в другом месте! Даже не в самом поселке, а чуть ближе к реке.
Под вечер с реки возвращается группа. Весь день они рвали лед малыми зарядами. За день было произведено 52 взрыва, израсходовано 48 кг. ВВ и прочищено 450 кв. м. затора.
Под утро Максимов на 688 уехал в Арысь за взрывчаткой.

25.02.05. Пятница.

С утра снова выезжаем на реку. Почти все за исключением дежурных (которые видимо скоро станут вечными дежурными). По дороге встречаемся с «ЮгВзрывПромом».
Сыр-Дарья река не такая уж большая. Может чуть больше нашего Или. По берегам она густо поросла камышом и деревьями, странными уродливыми местными деревьями, кривыми и колючими, изъеденными вечной борьбой за существование. Вода в реке кажется не синей, не зеленой, а словно бы какой-то серой и по ней, почти полностью утопшие, плывут кружась и выныривая то одним, то другим боком, одинокие льдины. И над всем этим встает рассвет, холодный и желтый, словно бы нарисованный на морозном стекле и в эту даль, туда где ледяная река стыкуется с таким же льдистым, хоть и светлым небом, уходят поставленные на воду лодки. Раздающиеся вскоре глухие разрывы возвещают о том что работа началась.



Взрывы доносятся весь день с унылым постоянством, а уходящий вниз по реке лед свидетельствует об успехах и неудачах. В 16.27 от Назара-2 приходит тревожная информация, подтопление грозит уже самому Маякуму, срочно требуется группа для подрыва дамбы. По вызову уехали шеф, Виталий, Олег, Сабит и взрывники «ЮгВзрывПрома». Правда взрывники шибко далеко не уедут и на полдороге застрянут в степи. Да и взрыв дамбы не удастся произвести, уже после того как все будет готово группе даст отбой местный аким.
В этот день произведено 50 подрывов и очищено 600 кв. м. затора.
Для экономий времени было решено что небольшая группа останется у реки для охраны лодок и грузов. Ночь у реки выдалась темной и тихой, река сглатывала звуки и ели слышно плескала в берега и только шакалы иногда выли и тявкали в степи.
В эту ночь из-за несчастного случая Ромка сломал ногу.

26.02.05. Суббота.

Такой же рабочий день как и все остальные. Из за опасения что паводок вскоре отрежет лагерь в Бескаре от места работ было решено перенести его непосредственно на реку.
Утро выдается теплым, но от реки все равно несет холодом, и выходя на берег мы ломаем сапогами лед на подмерзших за ночь лужах. Одна за другой лодки трогаются в путь.
Вода от холода кажется тяжелой как ртуть и распадающиеся по ней солнечные блики только поддерживают это ощущение. Река кажется металлической. И мы несемся по этой блестящей глади, вспарывая ее и разбрасывая в воздух тысячи вспыхивающих на солнце капель. День начинается.
На этом заторе мы работаем уже три дня. Это совсем не ледовое поле, ровное и гладкое, а скорее поле ледового побоища, его ломало течением, топило солнцем, подтачивало водой, да оно и само ломало себя и коверкало, а вот теперь еще и мы вспарывали его своими взрывами, и тем не менее оно все еще стояло и стояло мертво, вцепившись в берега своими распертыми боками, болтая свободной ледяной кашкой у своих обломанных краев и ухмыляясь нам зазубринами сильно подтаявших ледяных торосов.
Мы закладываем первые заряды. Три дня назад в лед закладывали по 400 грамм тротила, теперь в лунки топят по одному, а то и по два килограмма. Процесс идет. Упакованные в гидрокостюмы «жабы» сползают с берега на неустойчивы лед, тащат туда пешни и взрывчатку, бензопилу и собственные проклятия, укладывают заряды, и тяжело переваливаясь уходят обратно, сдергивая застрявшую среди ледяных заступов веревку только для того чтобы выяснить что где то повредило магистраль и контакта нет. Снова на лед, для верности отчекрыживаются пол метра или метр потрепанной магистрали, зубами обдирается изоляция, вяжется к тонким усикам электродетонаторов, снова назад, все толпой уходят в поле, некоторые для надежности сразу метров на семьдесят – сто, жужжание взрывмашинки и, наконец-то, взрыв! Посреди ледового поля вспыхивает белый фонтан, уходит в небо толстой рассыпчатой струей и разлетается на десятки ледяных глыб, маленьких комочков, на фоне бледного зимне-весеннего неба, так легко подлетающих и так же стремительно возвращающихся назад, выпадающих вокруг нас, ждущих, пронесет или не пронесет, ледовым дождем, и земля в местах ударов прогибается и расплескивается небольшими, метра в полтора, земляными кратерами, а река покрывается десятком водяных фонтанчиков. А мы спешим на берег, пробегая мимо этих засевших в земле глыб с одной мыслью, пронесло и слава богу, чтобы увидеть отходящий оторванный взрывом лед. За раз удается оторвать метров десять. В смысле квадратных метров. А это кусок два на пять, совсем кроха на фоне уходящего к горизонту ледяного поля затора.



Целый день мы работаем с берега, потом с лодок, а под вечер снова с берега, но на этот раз вплавь перебираясь через небольшую, образовавшуюся за это время протоку. Теперь мы работаем в лесу и ледяные обломки, падая, с хрустом ломают ветви деревьев.
Под вечер, когда у нас почти не остается тротила, обнаруживается не шибко приятная вещь – нас от лагеря отрезало новым затором, образовавшимся за день из спущенного нами льда. Но нам везет и подорванный удачно положенным зарядом лед, уходит вниз. Стоя на берегу мы наблюдаем за почти бесшумным, если не считать легкого глухого шуршания, движением льда. Льдины движутся медленно, но с каждой минутой все быстрее и быстрее, хоть и с бесшумной, но тем не менее страшной силой и мы видим как ледоход обдирает с берегов землю, унося ее целыми кусками, порой вместе с растущими на этой земле небольшими деревьями. На другом берегу, за щеткой укрывающего его леса, горит закат и вздыбленный, медленно колыхающийся лед укрыт пятнами розового и алого.
Поздно ночью, в несколько рейсов, мы возвращаемся в лагерь. Здесь мы узнаем что днем из лагеря уехали Игорь с Сабитом. Они увезли в Маякум Ромку чтобы там передать его специально вызванному из города Азизяну. По дороге им придется подобно катеру прорываться через стремительно наступающее наводнение и вода будет плескать им в окна и игоревский 688 уазик чуть было на деле не оправдает свое назначение в «водолазные». По дороге они примут участие в эвакуаций населения из местных поселков и вывезут из опасной зоны двух женщин и трех детей.
В этот день нами были произведены 52 подрыва. Снизу затора было очищено около 300 м кв., а сверху пробито около ста. Так же двумя подрывами был спущен еще один трехсотметровый (в длину) затор. За день было израсходовано около 100 килограмм взрывчатки.

[Kot]

27.02.05. Воскресение.

Уже с утра, за завтраком мы видели что к лагерю подступает вода. Но опять выдвинулись на работы. Черт знает почему.
В этот раз было решено начать работы и на новом, находящемся на шесть километров выше старого, заторе. С утра перетаскиваем по льду взрывчатку и лодку. Работать в гидрах тяжело, в них жарко как в бане и резиновое кольцо давит горло, мешая дышать. Ввосьмером мы справляемся с этой работой за полтора часа.
И снова река, лед, фонтаны взрывов и разлетающийся лед. Солнце жарит нестерпимо и мы, прямо в гидрах ложимся на лед, что бы хоть немного остыть.
В этот день нами было совершенно 45 подрывов и израсходовано 78 килограмм ВВ. В общей сложности на обоих заторах было очищено около 500 кв. метров льда.
А около 16.00 поступила новая информация, стремительно наступающая вода затапливает лагерь, был дан приказ о немедленной эвакуаций. Мы собираемся. По дороге обнаруживаем свежий затор и на руках перетаскиваем через него лодку. Работаем как сумасшедший и через старый затор, тот самый через который утром мы перебирались за полтора часа, впятером перескакиваем за двадцать минут. В лагере уже почти все собрано, вещи в спешке как попало закиданы в два УАЗа и КамАЗ. Наскоро привязываем лодки на машины. Под ногами чавкает вода. На дороге уже грязь по колено. Бросив последний взгляд на реку, уезжаем.
А в это время подступившая вода окончательно отрезает Маякум от внешнего мира. Поселок почти полностью эвакуирован, но в нем, как в западне, остаются не успевшие выехать Игорь с Сабитом (Ромку уже увезли в город).
Но им относительно везет потому что наша колона, после двух с половиной часов блужданий по степи наконец в полном составе вязнет в грязи. Это не просто грязь и машины прорвав тонкий слой земли, проваливаются в нее на все колеса. К полуночи удается вытянуть один уазик. Остальные машины вязнут окончательно. Положение становится тяжелым. Вымокшие в грязи люди кое как засыпают по машинам. Вокруг, в лунном свете, блестит залитая водой степь.



28.02.05. Понедельник.

День отряда.
Его встречают: шеф и Олег – во временном
лагере МЧС РК разместившимся за неимением лучшего места прямо на дороге.
Игорь и Сабит – в отрезанном от
мира, почти полностью эвакуированном поселке Маякум.
Все остальные – где-то в богом забытой степи
сидя по уши в грязи и без надежды когда-нибудь из этой грязи вылезти.

Работы безуспешно ведутся весь день. Под машины ложатся крышки от столов (мир праху вашему столики), сверху на них ставятся домкраты, по одному поднимаются колеса и под них укладываются бревна (за ними ходят за три километра к ближайшей лесополосе), ветки растущего в окрестностях кустарника (мы полностью вырубаем его в радиусе километра), вообще все что найдется и все это уходит туда, в грязь, как в бездну. Все ходят грязные как чабаны в весеннем колхозе. За водой бегаем к свежеобразовавшемуся озерку в пятиста метрах от лагеря (степь топит), руки, не затрудняясь, моем в лужах под ногами. Только вытащенные машины снова вязнут в грязи. Софья размещает свою кухоньку на немногочисленных более или менее сухих островках. К полудню эти островки размокают и ей приходится искать новые. Так они и кочуют вместе с кухней вокруг утопших машин.
Новости с «материка» так же неутешительные. Шефу не удается найти трактор, по радиосвязи всерьез обсуждается вопрос об эвакуаций личного состава (то бишь нас) пешим ходом, оставив у машин всего несколько человек для охраны, до тех пор пока степь не подсохнет (то бишь до мая месяца).
За день произносится несколько тысяч разных ругательств, обсуждается несколько сотен в разной степени идиотских предложений (первое место без сомнения занимает идея вызвать вертолет и прицепится к нему лебедкой), предпринимаются попытки применить с десяток хитрых способов, а помогают банальные домкраты и килограммы укладываемых под колеса веток. И к вечеру, буквально по метру, нам удается почти вплотную подвинуть КамАЗ к колее.
Ночь. Холодно и безлунно. В темноте белым светом горят фары. Урчит КамАЗ. Ревет, колбасит землю колесами, рычит, ярится, рвется вперед и снова утыкается как в стену и сползает назад. В продавленные им колей человек уходит с головой. Люди бегут в степь, руками ломают кустарник и тащат охапки веток назад, укладывают ими колей впереди и сзади КамАЗа. Снова рев и снова машина упирается в грязь. Но в этот раз она упирается чуть дальше. И опять в степь за кустарником. Десятки рук упираются в борт КамАЗа что бы добавить к его 400 лошадям свою одну, но может быть так необходимую ему лошадь. Всеми овладевает отупение. Нет ничего, ни усталости, ни холода, ни даже желания послать наконец все на хрен. Остается только надежда. Которой у кого-то уже нет совсем, а у кого-то хватает на всех.
В 21.20 нам наконец-то удается вывести машины на колею.

01.03.05. Вторник.

Первый день календарной весны.
Еще с вечера нами было получено распоряжение выгрузить всю взрывчатку для того чтобы с утра погрузить ее на вертолет. Полагая что это будет сделано для облегчения и без того перегруженного КамАЗа, взрывчатку, на радостях, выгружаем всю. Около девяти утра мы замечаем вертолет. В течений часа он кружит над нами (порой пролетая очень близко) то и дело рыская из стороны в сторону. Эволюций его становятся понятными после сеанса радиосвязи. Оказывается летчики не могут найти колону в степи. Это тем более удивительно, что на каждой машине сверху торчит ярко красная лодка, да и вообще все это время мы находились в зоне прямой видимости. На помощь нам приходят спутниковые технологий и после определения координат (переданных по радио), вертолет без труда выходит на колонну. С ним прибывают шеф, Олег, вице министр и другой народ. Они оставляют нам несколько пачек минералки, забирают с собой 15 коробок аммонита и улетают прочь. Остальную взрывчатку (особенно мешки с селитрой) народ с матами тащит назад.



Колона трогается и к обеду мы наконец выбираемся на трассу.
Здесь располагается временный лагерь МЧС. Стоят машины, качаются антенны, пузатой стрекозой возвышается вертолет. Народу полно. Это местные. Здесь происходит что-то вроде небольшой акций протеста. И жители, и наше начальство, все ищут пропавшего местного акима. И понятное дело не находят. Нам, отупевшим от усталости, нет до этого никакого дела.
Вся оставшаяся часть дня уходит на приведение в порядок машин, себя и снаряжения. Там в грязи мы мечтали о теплых комнатах в чистом доме и горячей бане, а пришлось довольствоваться жарким на солнце асфальтом, маленьким укрытым не растаявшим льдом канальчиком и извлеченной из рюкзаков чистой одеждой. В принципе этого не так уж и мало. Нам хватает.
Улетевшая на вертолете группа употребила взятый у нас аммонит на прочистку ледового перешейка. Вернувшись они принесли с собой приятную новость: ледовые заторы наконец тронулись. Почти двадцать километров льда уходят вниз по течению. Может все это произошло бы и без нас, но нам приятно думать что здесь есть и наша, пусть небольшая, заслуга.



02.03.05. Среда.

Все. Мы уезжаем. Мы едем вслед за льдом, туда, где нас уже ждут. Покидая негостеприимную Южно-Казахстанскую область мы едем в Кызыл-Орду.
По дороге заезжаем в поселок Томенарык что бы узнать обстановку. Нас уверяют что все нормально. Едем дальше.
В Кызыл-Орде мы располагаемся в уже ставшей нам почти родной пожарной части (в помещениях городской службы спасения).

03.03.05. Четверг.

В восемь утра нас, твердо нацелившихся спокойно отдыхать до прихода льда, шеф поднимает по тревоге. Томенарык все-таки топит. В спешке мы собираемся. Наученные горьким опытом кроме выездных рюкзаков берем с собой спальники. Выезжаем на обоих УАЗах оставив в лагере лишь дежурных, Софью и уже привычно выполняющего обязанности коменданта Нурика.
В Томенарык мы прибываем чуть позже десяти часов. Прибывший лед, упершись в непродуманно невысокий мост, напрочь забил проходящий мимо поселка канал. По левому (слава богу пустынному) берегу вода уже во всю льется через пробитую дамбу.
На мосту работают прибывшие чуть раньше нас ребята из ЮРАОСО и водоспасательной службы. Мы подключаемся к работам.
Работаем мы примитивно, руками, палками, пешнями и баграми пропихиваем лед под мост. Вперед от нас, почти на полкилометра, уходит плотная ледовая каша, со своего места мы даже не видим чистой воды, а за нашими спинами, из под моста выныривают одинокие, с таким трудом пропихнутые нами льдинки. Тяжелейший труд приносит мизерные плоды. Взрывчатки нет, как нет и взрывников, но они вряд ли бы нам помогли, разве что взорвали бы к черту этот самый проклятый мост.
Через полтора часа к нам, по инициативе шефа пригоняют трактор. Ковшом он начинает баламутить воду, ломая и продавливая льдины. С техникой дело начинает идти веселее.
К полудню, сюда, к нам, подъехали, вырвавшись из своего шестидневного заточения Игорь с Сабитом. Их, а так же почти всех прибывших утром, забирают на реку. На мосту мы остаемся втроем.
Мы долбим лед. Упрямо, зло, мы долбим лед. Мы уже не замечаем ничего. Где-то вокруг нас идут огромные работы. Вертолет высаживает на лед группы и они рвут заторы. Где-то дамбы укрепляются. Где-то подрываются зарядами. Десятки людей работают в поте лица, но мы ничего этого не знаем. У нас есть только багры и пешни, и мост, и этот лед, конца краю которому не видно и работа которую надо сделать. И у нас, не за спиной, как это принято говорить, а сбоку, лежит эвакуированный за ночь поселок, и где-то там, почти 35000 человек ждут и надеются и может быть все зависит только от этого, небольшого участка работ, и может быть все зависит от этой, только что пропихнутой под мост льдины, и может быть все зависит только от нас.
Мы долбим лед. Людей вокруг нас становится меньше. Куда-то деваются парни из ЮРАОСО, водоспасатели, на их месте появляются добровольцы из местных жителей и курсанты какого-то милицейского училища. Работы завершаются уже в темноте.
На ночь нас всех, очумелых от усталости, размещают в зданий интерната.
Из взрывных работ за день, нашими группами было произведено: 2 подрыва на льду и один подрыв дамбы, на реке было прочищено 900 метров ледяного затора. Из взрывчатки было израсходовано 4 мешка селитры и 7 коробок аммонита.



04.03.05. Пятница.

С утра, сидя у машин, в ожиданий приказа выдвигаться мы наблюдаем как в поселок, волоча узлы, возвращаются люди.
В 11.00 всей колонной мы трогаемся в путь и к обеду возвращаемся в Кызыл-Орду.
Вместо уехавшей Чернокожниковой С.И. из Алма-Аты прибыла Долгополова Г.Г. (врач) и с ней Волосков С.В. (в данном случае связист).
В этот вечер впервые идем в баню. Наши души становятся сразу на несколько килограмм легче.

[Kot]

Ну, надо завершать...

05.03.05. Суббота.

С утра к нам в поддержку прибывают дополнительные силы.

05.03.05.   
9.12. Прибытие третьей группы. Машины: УАЗы: 256, 921,911,
Нива-Марш.
Состав: ........

Сегодня построение. Мы в общем лагере, расположившимся на элеваторе. Часа два нас гоняют туда сюда, наконец перед строем появляется вице министр, произносит двухминутную речь о том что мы молодцы, но все еще впереди и исчезает. Нас так же распускают.
После обеда делимся на шесть групп. Ближе к вечеру (в 17.05) шеф с первой группой выезжает на разведку. Они делают замеры льда. Лед пористый, толщиной в 25-30 см.
Ночь опускается на город. Какая это радость, жить в человеческих условиях!

06.03.05. Воскресение.

С утра (9.30), всеми группами выезжаем на осмотр. Вместе с присоединившимся к нам южным отрядом ходим внушительной толпой. Осматриваем гидроузел, после возвращаемся на базу. В 11.20 от Лимита поступает информация о возможном заторе в р-не поселка Жулэк. Объявляется готовность. В 11.47 шеф, Буржинский и группами Конырбаева и Кобжанова снова выезжают в р-н гидроузла. Здесь нам нужно определить площадку и ждать вертолета. Площадку мы находим быстро и начинаем готовится к вылету. Летит группа Кобжанова, мы остаемся на подстраховке. В 12.20 они вылетают вместе с саперами РгК «Юг». Наши действия привлекают массу детворы с окрестных домов. Почти моментально дети заполняют все окружающее пространство, шумят, бегают, трогают все подряд и совсем не обращают внимание на наши слабые покрикивания.
Весь день мы остаемся на месте парясь от жары и безделья. С базы в 17.04 группа Питерова вместе с «Югвзрывпромом» выезжает в пос. Теренозек.
Около семи часов вечера наконец возвращаются шеф с Буржинским. Они привозят с собой первый и единственный за все время работ глушак. Группа же осталась на месте проведения работ. В этот день, уже под вечер, им удается спустить семь километров затора. Лед будет уходить вниз мерно постукивая о борта наполовину вытащеного на берег парома и располагаясь на ночлег в доме местного паромщика они все будут слушать этот размеренный перестук.
Поздно вечером вновь объявлена общая готовность. Шеф с группой Питерова вновь выезжает на разведку (22.14-23.00, Гидроузел).
За день было произведено: подрывов 10, израсходовано тротила: 25 кг, аммонита 50 кг, селитры 500 кг. Спущено около семи километров затора.



07.03.05. Понедельник.

В 8.10 утра выезжаем на гидроузел. Выезжают группы Конырбаева, Байтембетова и Даутова. Погода не удалась, вместо вчерашнего пекла, пасмурное небо и общая мерзлость. Льда немного, но мы знаем, сверху идет еще. Готовясь к его встрече чистим шлюзы. Лед здесь крепкий, оставшийся с зимы. Поначалу пробуем сдвинуть его по старинке, баграми. Это дает почти нулевой результат. На помощь привлекаем смекалку и технику. Лед пилится кусками и раздвигается домкратами. Некоторые льдины пытаемся сдвинуть прицепив их на буксир к лодкам. Хоть взрывы в р-не гидроузла запрещены, один подрыв все-таки производим. Разлетающиеся куски льда бьют в леса, застревают в страховочной сетке, колотят по бетонным конструкциям.
Холодно. Работы идут тяжело, но к 16.00 уже прочищено три шлюза. А в 16.25, банально незамеченный, подходит большой лед. Люди покидают шлюзы, выдергивается снаряжение. Стоя у перил мы видим как сверху, прямо к нам идут огромные ледовые поля. Коту под хвост весь сегодняшний день. Но это оказывается не так. Лед проходит через очищенные шлюзы и пробивает те, что мы не успели очистить. В 17.00 мы выдвигаемся на базу.
А в 19.11 снова выезд. Выезжают группы Байтембетова и Кобжанова. На этот раз работы ведутся уже в самом городе. Это р-ны памятника Коркыту и спорткомплекса «Евразия». Взрывами вышибает стекла в окрестных домах. Наконец, в 1.55 все группам дается отбой и они возвращаются на базу.
За вечер было произведено подрывов 14, расход ВВ 489 кг.

08.03.05. Вторник.

А погода совсем испортилась. Холодно, а с обеда начинается дождь. Работы все еще ведутся в р-не памятника Коркыту. В 10.05 туда выезжают группы Байтембетова и Румянцева. По причине болезни домой уезжают Атемкулов и Султанбеков.
В этот день было произведено 9 подрывов и израсходовано 1382 кг ВВ.



09.03.05. Среда.

Погода все такая же хмарная. Сегодня работают группы Конырбаева, Кобжанова и Байтембетова. Работаем чуть выше (в 2-3 км) моста. Работа идет тяжело, с лодок. Все свободное пространство забивают мешки с взрывчаткой, путаются под ногами, поверх них с трудом умещаются пешни, весла, бензопилы, веревки да и мы наконец. Производим три подрыва, а когда начинаем закладку зарядов для четвертого, лед неожиданно начинает двигаться прямо на нас. Подхватывая взрывчатку мужики прыгают в лодки. На полной скорости уходим прочь. И выбравшись на берег уже спокойно следим за ледоходом. Как всегда поражает бесшумность и ленивая мощь процесса. Кромсаясь, крутясь на месте, переламываясь (и все это медленно, медленно) мимо нас проходит около пяти километров сплошного льда.
В 13.40 мы вновь начинаем работы уже ниже моста. Работаем со свеженасыпанной дамбы. Рядом мокнут в воде затопленные сарай и купаются розовые отмывшиеся свиньи. Немного распогодилось. Сквозь тучи начинает проглядывать солнце и сразу теплеет, и на душе, и вокруг.
А работы идут тяжело и без видимого результата. В 17.00 к нам дополнительно прибывают Румянцев, Андриенко и Борисенко. Наконец в 21.10 работы прекращаются из-за темноты (хотя мы уже давно работаем в полной темноте). А в 21.35 по реке неожиданно пошла шуга. Стоя на берегу мы глядим на ночной ход льда. Это уже не привычный ледоход, это какая-то сплошная искрошенная ледовая масса, почти полностью забившая русло, идет вниз по реке. Освещенная фарами, искрошенная, бугристая, она выглядит жутко. Вода поднимается почти на метр. Уже в безопасности мы начинаем понимать как нам повезло. А юрасовцам повезло не так и стоя у машин мы слышим радиопереговоры застрявших на том берегу групп.
За день было произведено 16 подрывов и израсходовано 1475 кг ВВ.



10.03.05. Четверг.

С утра все группы кроме дежурной (Конырбаев) и отдыхающей (Кобжанов) уезжают на 20 км ниже по течению. Теперь работы идут уже там. Рация приносит невеселые новости, дорогу размывает и вряд ли группы смогут сегодня вернутся назад. Посланные за обедом Ильяс с Бахой лишь с большим трудом, да и то с помощью вертолета, и только к вечеру добираются до базы.
Все остальные возвращаются к половине десятого (21.35). Приехали они через 170 км объезда, но с хорошими новостями. Похоже в самой Кызыл-Орде наводнение подходит к концу и наступает время двигаться дальше.
На базу в этот вечер вернулись все группы, кроме группы Румянцева, оставшейся в р-не н.п. Жалагаш по причине поломки уазика.
За этот день было израсходовано 736 кг ВВ. Собрать данные по кол-ву подрывов так и не удалось.

11.03.05. Пятница.

Сегодня с утра очередное построение. Нас строят прямоугольником как на школьной линейке. Выступает вице министр. Он произносит долгую речь которую можно свести к одной фразе: угрозы подтопления города больше нет.
В одиннадцать часов всей колонной (РОСО, ЮРАОСО, ЦМК, РгК «Юг» и др.) выдвигаемся в пос. Жосалы Кармакшинского р-на.
Видимо что б не откладывать дел в долгий ящик почти сразу же по прибытию группа Конырбаева выдвигается на реку. Вместе с саперами мы двигаемся в лодке вдоль обоих берегов. То что местный аким поначалу принял за затор оказывается мелью, с застрявшим на ней с зимы льдом. Настоящий затор мы находим чуть выше, в р-не железнодорожного моста. По реке постоянно идет лед. Мы пытаемся установить заряды, но по причине поломки взрывмашинки подрывов произвести не удается. Но видимо двигаясь взад и вперед по затору мы окончательно расшатали его и он вдруг трогается весь. В панике бежим прочь и оставленный нами заряд (20 кг тротила) так и остается лежать на льду. Стоя у лодки наблюдаем за движением льда. Вместе с ним, вздернутый на какой-то глыбе вниз уходит и наш тротил.
В 23.30 в Жосалы наконец прибывает гр. Румянцева.

12.03.05. Суббота.

Сегодня работает гр. Даутова. Ими произведен один взрыв и израсходовано 160 кг ВВ.
Вечером баня. И светлые надежды на скорое возвращение.

13.03.05. Воскресение.

В 8.30 утра колонна выдвигается в Казалинск. Все кроме групп Кобжанова и Румянцева. По информаций местных акимов в десяти километрах выше Жосалов идет подтопление. Однако на месте мы не обнаруживаем ни подтопления, ни ледовых заторов. На всякий случай ставим на воду лодку и обследуем 10 км русла. Ничего не обнаружив быстро собираемся и двигаемся вслед за остальными. В 15.40 мы прибываем в Новоказалинск (Айтеке би).
Здесь мы размещаемся в школьном актовом зале.
В 1.30, последними к нам прибывают Чаплыев и приехавший из Алма-Аты Федоров (он привез дополнительное оборудование). По дороге они умудрились проколоть два колеса и к ним на помощь выезжал Андриенко.



14.03.05. Понедельник.

В степи весна. Мы ехали сюда зимой, когда ноги мерзли даже в горных ботинках, а теперь мы легко разгуливаем в тапочках. Белую от соли почву тут и там пятнают яркие, ослепительной синевы озерца. Мы снова едем на выезд. Несмотря на весну лед здесь еще стоит. Мы взрываем ледовую перемычку в р-не понтонного моста (пос. Альсеит). Сегодня на выезде гр. Кобжанова и парни из ЮРАОСО. Первый взрыв не приносит результата. Зато второй, без сомнения более мощный, поднимает огромную волну, которая без труда докатывается до нас, через все разделяющих нас триста метров, и бьет в понтоны моста. С берега мы видим взметнувшиеся, слившиеся в один фонтаны взрывов, и видим разлетающиеся в разные стороны обломки. Перемычка уходит. И это нас не удивляет. Нас удивляет что от нее вообще хоть что-то осталось. Сделав работу с чистой совестью возвращаемся на базу.
В 17.20 снова сборы. Выдвигаемся на гидроузел (гр. Кобжанова и Байтембетова). Прибыв на место почти у всех вырывается горький вздох. Все русло в р-не гидроузла километров на пять выше и на семь ниже забиты колотым льдом. Ледовыми плитами снесло даже ограждения по берегам. А ниже затор уперся в тот самый, еще не успевший растаять лед. Теперь уже все понимают, застряли мы здесь надолго.
В этот вечер нами были произведены два пробных подрыва. Оба безрезультатно.
Общий расход ВВ за день составил 500 кг.
В этот вечер после скандала отряд покинули Андриенко и Горбачев.

15.03.05. Вторник.

После вчерашнего были отменены все отдыхающие и страховочные смены. На реку едут все, кроме дежурных (сегодня гр. Конырбаева). Работы ведутся в р-не водокачки (пос. Баскара). Целый день безуспешных попыток прочистить русло. Работает огромное кол-во народа. На льду и берегах пестро от людей. Взрывчатка уходит тоннами. Во всех окрестных зданиях после каждого взрыва весело дребезжат остатки оконных стекол. За день было израсходовано 3600 кг ВВ. Количество подрывов никто не считал.

16.03.05. Среда.

Опять выезд всех групп кроме дежурной (гр. Кобжанова) и больного Шегирова (простуда, температура), хотя последний на работу рвался, видимо по причине температуры.
Сегодня день рождения Ильяса. И видимо поэтому судьба наконец-то решила преподнести нам подарок. Вернувшиеся в 17.20 группы приносят радостные новости: лед сдвинулся, лед идет, лед уходит весь! Это значит что работа заканчивается, это значит что скоро домой.
За день было произведено 25 подрывов и израсходовано 1900 кг ВВ.



17.03.05. Четверг.

Опять общий выезд (дежурит гр. Байтембетова). На работу, это будет громко сказано. С машин, с берегов, с лодок мы просто глядим за тем как уходит лед. Это уже остатки, гнилые, подтаявшие, уходящие все дальше и дальше в Арал. Мы гнали этот лед с Туркестана, мы бились с ним почти на всем протяжений сырдарьинского русла и вот теперь, глядя на уход его последних разбитых остатков мы уже не чувствуем ничего, кроме одного – работа наконец сделана и сделали ее мы. Хотя конечно делали ее не только мы, вместе с нами работали спасатели Кызыл-Орды и Чимкента, бойцы ЮРАОСО и саперы РгК «Юг», взрывники «ЮгВзрывПрома» и медики ЦМК, да и много еще кто, и конечно же наш самый главный и непоколебимый союзник, наступающая весна. Стоя на берегу у понтонного моста мы глядим как уходит лед.
Вечером в кафе прощальный ужин. Тосты, подарки и песни. А за всем этим уже только одна мысль: скорей бы домой.

18.03.05. Пятница.

В 10.50 выдвигаемся. Пока что в Кызыл-Орду. Приказа о возвращений все еще нет и это заставляет нервничать. Нам легче было прожить все предыдущие три недели, чем эти последние три дня чемоданного настроения. После обеда мы в Кызыл-Орде. Все в той же ставшей нам родной пожарной части. Дополнительно на буксире пришлось пригонять сломавшуюся по дороге 927-ю. Ночью из Алма-Аты прибыли …… . Они поведут КамАЗ.

19.03.05. Суббота.



С утра упаковывали вещи. Наконец то сняли с машин и сдули лодки. После обеда встреча с областным акимом. Снова речи и подарки, учитывая масштаб конечно же более значительные. Во время всего торжества многие из наших, разместившись в задних рядах, благополучно спят, время от времени рефлекторно аплодируя.
Выезжаем уже в ночь, в 19.14. Но это уже не важно. Важнее другое, завтра мы дома.

20.03.05. Воскресение.

16.04. Колонна на базе.
Эта фраза остается в оперативном журнале. За ней нет ничего, только пара чернильных каракулей и точка. Эта фраза ни о чем не говорит. Она не расскажет о бешенной гонке по ночной трассе, когда мы ехали с ревом сирен и огнем мигалок, а головная машина, двигаясь прямиком по встречной полосе сгоняла всех не вовремя оказавшихся на дороге к обочинам. Не расскажет она о сменах водителей, о засыпающих штурманах, о перекусах на скорую руку и вечных пластиковых бутылках с вечной минералкой. Не расскажет она о коротких остановках «по требованию» во время которых все бодрствующее население машин дружно высыпало наружу чтобы оросить очередные метры пыльной обочины трассы. Не расскажет она об утреннем завтраке в каком то кафе за Джамбулом, на фоне ярко зеленых полей и далеких снежно голубых гор (эту, достойную открытки картинку будет портить только будка общественного сортира). Она не расскажет ни о чем, но скажет о главном. Мы вернулись домой.

[Kot]

Дневников у народа видимо нет. Ну что ж, не пропадать же теме. Дневников я больше не вёл, но иногда пишу короткие рассказы посвящённые тому или иному событию моей жизни. Некоторые я публиковал на Старом Форуме. Продолжу и здесь. Этот короткий рассказ называется "Теплокамера". Теплокамера - это ж/б конструкции, проходящие как правило под землёй, через которые прокладывают различные коммуникации, как правило канализационные. Если хотите что-то понять в жизни, как-нибудь по весне, как только с земли сойдёт снег, прогуляйтесь по городу, заглядывая в канализационные люки и места выхода труб теплотрассы. Ориентируйтесь по запаху и захватите с собой фонарик.

Теплокамера

Всё вокруг было привычно и просто: и широкая улица, по которой сплошным потоком шли машины, и тротуар, пусть не забитый, но тем не менее полный людьми, и фасад какого-то магазина, увешанный грязными рекламами, и такой же грязный и лежалый снег, и две огромные трубы теплотрассы, уходящие под землю, чтобы вынырнуть с другой стороны дороги, и хаос полицейских машин на небольшом тупичке между двумя рядами чахленьких деревьев. И самих полицейских тоже было много, по крайней мере бригады две, а зевак было хоть и мало, но тоже хватало. Все глядели на меня, а Буржуй снимал это на камеру, а я потел, потому что в этот день, всё у меня шло наперекосяк. И подразделение, с которым я приехал на вызов, было не моим, и дела шли из рук вон плохо. Виновата в этом была моя лень. Утром я отправил новичка (два месяца в отряде), принимать оперативную машину, и ничего не перепроверил сам, убедив себя, что за два месяца человек должен научиться принимать хотя бы инструмент по списку, а ведь знал как Ужас относиться к подготовке своих новичков. И вот теперь я имел болгарку на два и шесть киловатта и электростанцию на два. Я пилил крышку теплокамеры, сваренную из толстенных листов металла и всякий раз, когда диск начинал вгрызаться в металл, наша жёлтенькая «Хонда» обиженно глохла, в последнем рывке харкая угарным газом. В конце концов я посадил на движок связиста, поручив ему вручную регулировать газ, а сам стал пилить наскоками, но это не помогало и мотор всё равно глох. Работа шла медленно и невыносимее всего были разговоры за спиной. Вдобавок ко всему я сточил диск и обнаружил что в машине нет запасного. Я не стал ничего говорить Паше. С одной стороны поздно, с другой, он всё равно был не из моей смены. К тому же я помнил золотое правило Валеры: на выезде уже нет смысла ругаться, надо просто действовать согласно обстоятельствам. «Готовьте «холматру»», - сказал я Паше и отложил болгарку.
   Пока они тягали из «газели» тяжелый инструмент я сел передохнуть на крышку теплокамеры, в которой я уже наполовину пропилил лючок. Из крышки тянуло смрадным теплом, к которому, теперь это ощущалось уже очень сильно, примешивался густой трупный запах. Пацаны принесли мне ножницы и запустили насос. Гидравлический резак не предназначен для резки металлических листов и лезвия постоянно клинило, но всё-таки я завершил работу и отогнув вырезанный кусок вздохнул с облегчением хотя последнего делать не стоило: тёплый воздух, полный запаха хорошо подгнившего тела, рванул наружу с резвостью застоявшегося на старте пони. Я не отшатнулся, и даже не прикрыл рта рукой, потому что знал, всё только начинается и мне ещё предстоит в этом смраде работать, а там уже всё едино, прикрывайся или не прикрывайся. Мы собрали инструмент, делая это нарочито медленно, в какой-то степени напрасно надеясь что теплокамера за это время успеет хоть немного проветриться. «Ну что бойцы, - сказал я Паше и Жене, когда всё было собрано, - выбирайте кто будет работать». Связист не проявил никакого желания и Паша обречённо принял свою участь. Мы одели обвязки и сняли разгрузки. Я сказал Паше снять все лишние вещи: меньше придётся стирать. Женя приготовил веревки. Лена дала нам перчатки и медицинские респираторы. Я объяснил Паше что их надо одевать под рабочие перчатки, тогда не порвутся. Потом достал из кармана двухсотку и протянул её Жене.
   - Пока будем упаковывать, сбегай в комок. Возьми шкалик что подешевле. Ты понял?
   Тот кивнул и посмотрел на меня с удивлением. «Ни хрена ты не понял», - подумал я. К нам подошел опер.
   - Ты знаешь что их там два? - спросил он меня радостно.
   - Как два?
   - Не веришь, загляни.
   Я подошёл к прорезанному мной люку и заглянул внутрь. И в самом деле, кроме первоначального трупа, из-за которого и разгорелся сыр бор, в камере был ещё один, уже совсем усохший и потому почти незаметный на фоне разбросанного кругом мусора.
   - Вы принесли упаковку? - спросил я опера.
   - А как же, - сказал тот. Ещё раньше, обнаружив отсутствие трупных мешков, я попросил его позаботиться хоть о какой-нибудь таре и он послал кого-то на базар по соседству. Этот кто-то принёс целую груду упаковок от китайских мешков, это были просто рваные куски мешковины, обыкновенный мусор, в который даже кошку не завернёшь.
   - В это? - спросил я для проформы. Опер развёл руками. Я не стал спорить. В конце концов куда я денусь. Подошли Паша с Женей. Я закрепил верёвки и сбросил их вниз.
   - Только после вас, - сказал я Паше. Я хотел посмотреть не струхнет ли он. Чем-то он мне нравился, слишком молодой, слишком восторженный, и тем не менее я уже тогда подумывал забрать его в свое подразделение. Паша побледнел, но тем не менее пристегнулся к верёвке и съехал вниз. Я видел как он, приземляясь, резко поджал ноги чтобы не наступить на труп. «Нормально?», - спросил я Пашу. «Нормально»,- ответил тот. Я стал встёгивать спусковуху.
   - Смотрите, кости им не переломайте, - сказал мне опер.- А то потом эксперты понапишут про убийство.
   - Шутишь? - спросил я. Тот не ответил. Куда уж там, кости не переломать. Как бы на куски не развалились при подъёме. Втиснувшись в люк я поехал вниз. В самом низу я качнулся вбок и резко выдал спусковуху, чтобы приземлится в стороне от тела. Сверху нам комком сбросили мешковину.
   В теплокамере было жарко как в бане. Две огромные, укрытые жёлтой изоляцией трубы, усиленно грели воздух. Мы с Пашей мгновенно вспотели. Я дышал ртом, втягивая воздух через стиснутые зубы. Для начала я решил заняться тем трупом, что разложился лишь наполовину. «Сушняк» моих опасений не вызывал, я знал что с ним будет легко. Мы подошли к телу, чёрному, распухшему, потерявшему все человеческие черты. Труп был наполовину голый, когда он заполз сюда, видимо еще в начале декабря, он стащил с себя одежду, потому что ему было жарко и теперь я, стоя над ним, тихо матерился, спрашивая какого хрена он не оставил хотя бы майку. Такие трупы удобнее собирать хватая их за одежду. Одежда, это как правило самое прочное, из того что можно на них схватить. Паша глядел на меня в ожидании, сверху, я это видел, тоже маячили чьи-то лица. «Ну что ж, - сказал я, - начнём».
Я развернул упаковку. Это был кусок белой китайской мешковины, с остатками полиэтилена внутри, разодранный вдоль и от силы в полтора метра длинной. Я выдрал полиэтилен, чтобы он не мешал и сказал Паше приподнять труп, чтобы я смог подсунуть под него мешок. Паша попытался, но у него ничего не вышло, тело всё ещё было очень тяжёлым. Тогда мы попробовали вдвоём. Когда я подтягивал его за руку, подмышкой у него лопнуло и оттуда вылилась какая-то багровая тухлая слякоть. Потревоженный нами труп смердел всё больше и больше. Головы в люке над нами исчезли, там на поверхности, люди разбежались в стороны, не в силах выносить этот смрад. Кое-как нам удалось пропихнуть мешковину и мы завернули верхнюю часть тела обвязав всё свёрнутым жгутом полиэтиленом. Теперь мы работали сидя и Паша ёрзал на корточках не находя себе места. Весь пол в камере был покрыт слоем самого разного мусора, здесь были какие-то вещи, одежда, пустые пепсойды. Паша грёб всё это ногами. «Да в чём дело?», - спросил я его наконец. «У меня под задницей черепа», - ответил Паша сдавленным голосом. «Чего?». «Черепа». Я показал ему подвинутся. Там действительно лежали два человеческих черепа, сухие, обёрнутые в остатки кожи. «Эй!», - крикнул я наверх. Кричать пришлось долго. Появился Женя. «Где опер?», - спросил я. В проёме появилась голова опера. Он зажимал рот платком. «Тут ещё два черепа, - сказал я ему, - поздравляю!». «Сколько?», - не понял тот. «Два». - «А тела?». – «А хрен их знает!». – «А мать его!!»,- сказал опер и скрылся. «Ладно, - сказал я Паше, - работаем». – «А черепа?», - «Ну убери их, раз мешают». Паша ногой выкатил их на свободное место и двумя точными пинкам отправил в противоположную часть камеры. С сухим костяным стуком они врезались в бетонную стену и упали в груду пластиковых бутылок. «Быстро освоился», - подумал я про Пашу.
Я понимал что мне надо его одернуть, что-то объяснить, но не хотелось. Здесь, в этой комнатке два на три метра, полной смрада от полусгнивших останков, условности теряли смысл. «Мог бы и руками», - проворчал я наконец. Паша не ответил. Используя вторую упаковку мы завернули нижнюю часть тела. Мешковина была неудобной, она рвалась, полиэтилен, который мы использовали в качестве завязок, быстро кончился. В американских фильмах показывают чёрные пластиковые мешки на молниях. Они вероятно очень удобны, но мне с такими работать не приходилось. Отечественные трупные мешки сшиты из той же китайской мешковины и молний на них нет, но они по крайней мере имеют нужную длину и специальные лямки для переноски. У меня же и этого не было. Трупные мешки это дефицит и никто не собирается тратить их на бомжей. Каждому своё.
Пока я связывал концы упаковок Паша, которому везло на такие вещи, отыскал где-то третью ногу. Её он честно попытался присоединить к предыдущим двум, что впрочем у него не очень получилось. «Ты куда?», - спросил я его. «Ногу забыли», - сказал он пыхтя. Я показал ему на труп, ткнул пальцем: вот одна нога, вот вторая. Объяснять ему что у людей, даже у бомжей, трёх ног не бывает, я не стал. «А это чья?», - спросил он с удивлением. Я пожал плечами. Нога, обутая в ботинок, в затвердевшей штанине, уходила куда-то под тело и терялась в груде мусора. «Брось каку, - сказал я Паше, - давай с этим покончим». Вдвоём мы обернули труп в ещё один слой мешковины и обвязали верёвкой. Наша упаковка держалась плохо, расползалась и из-под неё виднелась лопнувшая кожа. Всё это быстро пропиталось трупными выделениями и когда тело стали поднимать наверх с верёвок и торчащих кусков мешковины обильно закапало. Мы с Пашей забрались на трубы, опасаясь что тело не выдержит подъёма и, лопнув, зальёт нас с головы до ног. Я привязал верёвки так, чтобы тело поднималось в вертикальном положении, иначе оно бы ни за что не пролезло в прорезанное мной отверстие. Впрочем оно всё равно оказалось маленьким, распухший труп еле пролез в него наполовину. Я слышал как сверху отчаянно ругались, дёргая за верёвку, зацепившаяся за острые края мешковина слезла почти вся и наконец труп выдернули наружу. «Женя, - крикнул я связисту, - нам нужна ещё упаковка». «Сейчас», - отозвался тот сдавленным голосом.
   Первым делом я упаковал черепа. Просто скинул их в полиэтиленовый мешок и отправил наверх. Потом мы занялись ногой. Теперь, когда мы наконец убрали первое, самое тяжелое во всех смыслах тело, нам открылось место его последней лежанки. Собственно в качестве таковой он использовал груду мусора и давно истлевший безголовый труп. Это ему принадлежала таинственная нога. Он истлел прямо в одежде, штанах и свитере и был на удивление плосок. Видимо его не в первый раз использовали в качестве лежанки. Он был совсем лёгкий и с ним мы справились быстро. Его даже не надо было привязывать, я залез на трубу и отдал его одним куском. «Слушай, - сказал я заглянувшему в лючок оперу. - Я не в ладах с арифметикой. Головы у нас четыре, а тел три. Как же так?». – «Я-то откуда знаю, - сказал опер. - Это ты внизу». – «Так я подумал, если пройти вдоль туннеля, может ещё найдём?». – «Не надо! - взмолился опер. - Не надо никуда ходить. Хватить с меня!». – «Как хочешь, - ответил я. - Тебе виднее». Я слез с трубы и мы принялись за упаковку последнего тела. Этот ещё не успел окончательно истлеть, на костях болтались остатки кожи и сухой оранжевой трухи, которая когда то была плотью. Для разнообразия, этот труп был без штанов. Из всей одежды на нём была одна тельняшка. Первый труп был азиатом, это угадывалось по широкому плоскому лицу, этот, судя по длинным светлым волосам, был славянином. «Прямо интернационал какой-то», - удивился Паша. «Подержи мешок»,- сказал я ему. Я хотел упаковать этот труп в максимальной сохранности, но у меня ничего не вышло. Как только я стал его поднимать, он развалился на части. Выругавшись я стал просто скидывать всё в мешок. А там пусть патологоанатомы разбираются. Кому какое дело? Всем и без того всё ясно. Это в детективах бегают эксперты в белых халатах, это в боевиках трупы аккуратно собирают на столах, чтобы исследовать под микроскопом, а здесь нет ни экспертов ни микроскопов, есть только мы, мусорщики собирающие мусор. И при жизни этим людям не было среди нас места, а после смерти они и вовсе никому не нужны.
   Я сбросил в мешок ноги, каждую по отдельности, потом таз, а затем ещё более менее сохранивший форму торс. Жёлтая кожа, обтянувшая рёбра, была гулкой как барабан. Я вдруг вспомнил что читал подобное у Брэдбери и подивился откуда Брэдбери мог про это знать, неужто тоже собирал трупы по канализациям? Собранный нами тючок оказался на редкость компактным, я добавил сверху голову, а потом нагнулся чтобы собрать мелкие остатки. На полу осталась целая куча опавшей с костей трухи, в ней лежало несколько рёбер и позвонков. Я покидал их в мешок, а труху трогать не стал. И так пойдёт. Паша обвязал тюк верёвкой. Через минуту, застряв всего пару раз (мне пришлось подтолкнуть его снизу), тюк исчез наверху. К тому моменту я уже еле держался. В камере было душно и смрад подступал к горлу. Всё моё бельё и комбез промокли от пота. Хотелось содрать маску и очки, стянуть с взопревшей головы шлем. Очень хотелось пить. Мы с Пашей достали жумары и по одному выбрались из камеры. На улице было холодно, вокруг теплокамеры в беспорядке лежали куски упаковки и разбросанные кости. Полицейские бродили в этом хаосе и заполняли какие-то документы. Двое копались в нашем последнем тюке как ребятишки в новогоднем подарке. Ещё один достал оттуда голову и теперь фотографировал её, придерживая за волосы. Рядом по тротуару сплошным потоком шли люди: всё-таки это была одна из самых оживлённых улиц города.
   Первым делом я сдёрнул перчатки и выкинул их в люк, потом снял шлем и очки. Сдернул с лица маску и отправил её вслед за перчатками. У машины Женя сворачивал верёвки. «Купил?», - спросил я его коротко. Тот сбегал в кабину за шкаликом. Свинтил крышку. Я протянул ему руки. «Лей!». Я умыл водкой руки, обтёр лицо. Сказал Паше сделать тоже самое. Пить не стал. Я на дежурстве не пью и другим не позволяю. Подошёл Буржуй с камерой через плечо. Он уже оформил документы. Можно было ехать. Аман завёл машину и стал разворачиваться на узком пятачке. Мы с Пашей стояли в стороне. От нас несло на километр. Подошла Лена и с безопасного расстояния спросила нужно ли нам что-нибудь. Я ответил что нет. Я глянул на Пашу.
   - Ну будь готов, - сказал я ему весело, - теперь всё чего ты не коснёшься, будет отдавать трупом.
   - Чего? - спросил тот.
   - Я говорю, всё вокруг тебя будет пахнуть трупом. Чего б ты не коснулся, везде будет мерещиться этот запах. В еде, одежде, женщинах. Тут мойся не мойся, ничего не поможет. Как минимум недели две.
   - Слушай, - сказал Паша жалобно, - я так и не понял, а что, они так и спали друг на друге? Один сдох, другой на нём?
   - Ну да, - ответил я. - Жить захочешь, ещё ни на том ляжешь. А это между прочим у них вип-место. Тепло и рынок недалеко.
   - Не понимаю, - вздохнул Паша. - На мусоре, на помойке, это ещё ладно, но на трупах? Разве это люди? Разве они могут быть людьми?
   Командир, это ведь не только тот кто приказывает, командир и педагогом быть обязан. Так учил старшина Васков. Я понимал что должен что-то сказать, что-то объяснить, но никак не мог найти нужных слов.
   - Это люди, Паша, это люди, - сказал я наконец, и сам удивился, как фальшиво это прозвучало.

[Worm]

 Дневники у народа есть. Но в сравнении с твоим последним хоррором все меркнет. Что значат отмороженные до некроза конечности, пробки от насосов, пролетающие со огромной скоростью мимо твоего виска и разрывающееся от мороза и огромного давления оборудование? Да ничего, в сравнении с полуразложившимися трупами, обтянутыми остатками кожи черепами и прочими прелестями.
 А, все-таки, Кот, не стал бы я на твоем месте травмировать детскую психику... Чего только не найдешь на мультяшных форумах...

[Kot]

Worm
Я бы сказал по другому. Кого только не встретишь на мультяшных форумах. Ты, насколько я знаю, нефтяник. Ну и чего ж тогда молчишь? Мы люди интересных и весёлых профессии, мы многое видели и много о чём можем рассказать. Так давай рассказывать. Здесь конечно нельзя затопить солярную печку в закопченной бытовке, нельзя снять тяжёлые унты, тщательно отбитые от смёрзшегося снега в холодном тамбуре, нельзя сесть за дощатый стол и наполнить гестаповку спиртом из медицинских запасов, но ты представь, что печку мы затопили, и кружку тебе дали, и теперь ждём истории чтобы скрасить вечер.

А детскую психику я не травмирую. Хотя бы потому что не рассказываю действительно страшных истории.

[Worm]

 Блин... Свои дневники не считаю чем-то веселым,а насчет психики... Забудь. Но все же пороюсь в студенческих тетрадях - там где-то девники с геологической практики. Один - скучнейшая вещь, там описание разрезов, пород, рельефа, азимуты простирания, падения... А вот во втором по-моему присутствует какой-то экшн) А насчет нефтянки... Ну День Сурка, чесн слово. Повседевный обход, продувка монометров, установка глухаря на межколонку Утро - вахта забирает на куст, вечером - привозит. Самое интересное там - люди. Такие кадры попадаются порой... Но, к сожалению, о них в моих дневниках - не слова

[Kot]

Worm
Ну... Не обязательно дневниковые записи, я же у же говорил. Я назвал эту тему "Дневники" лишь только потому, что хотел разместить в ней свой старый полевой дневник. Можно какие-нибудь рассказы по памяти. Можно о себе, можно о людях. На старом форуме у меня даже такая тема была, специальная, "Встречи на дорогах". Но в любом случае - ждём.

[McGre]

Мда, Kot, ну у тебя и рассказики. Гламур так и прет. Да и работенка тоже - класс.
Повспоминал тут свои редкие зарисовочки из моих рабочих будней, что я время от времени тискал то в "юморе", то в "сегодня", то еще где на старом форуме и понял, насколько же они, блин, мои зарисовочки, радужные и все из себя с рюшечками по краям, да и работа тоже. Самый неприятный запах с которым приходится иметь дело, это когда у туши (нет, не в том смысле) истек срок годности и она ощутимо пованиевает чем-то средним между спиртом и бензином. Что не так уж и страшно, и первое и второе. Хотя, вспомнил кое-то еще по запахам. С парфюмерией же тоже сталкиваюсь. Так вот, слышал, что была как-то завезена в Москву партия поддельной парфюмерии, которая через 10-15 минут после того как ей кто-нибудь подушился, начинала отчетливо вонять, кхм, экскрементами, мягко говоря. Мы долго ломали голову, как вообще можно было добиться такого потрясающего по своей неожиданности эффекта. Ладно бы еще просто парфюм быстро выдыхался (это какбе в порядке вещей), так нет же, запах, говорят, был удивительно стойким! Но лично я, слава Богу, с продукцией из этой партии не сталкивался. Правда, если бы нашел (а я у двух девок, что на это попались спрашивал, но они выкидывали сразу, дуры) оставил бы для коллекции
upd) Кстати, тех ребят, которым посчастливилось втюхать девчатам эти духи, девчонки очень ждали

[Judge]

А ведь дневник есть и у меня! Год назад я участвовал в пуско-наладке участка магистрали DWDM Стокгольм-Копенгаген. Это была моя первая загранкомандировка, и в ходе её я вёл дневник (никогда больше, ни до, ни после, я ведением путевых заметок не занимался).

Долго не хотел его публиковать, ибо по сравнению с тем, что написано выше, это как таблицы интегралов по сравнению с хорошим детективом. Очень скучно и непонятно. Да и писался он, конечно же, для личного архива. Так что не ждите от меня взрывов, трупов и захватывающих приключений с риском для жизни. Ну не на того я учился!

Также прошу прощения за излишнюю перегруженность мелкими подробностями - куда какую карточку сунул и сколько за что заплатил. Кроме как скрасить вечера в гостинице, у этих записок была ещё одна цель, чисто утилитарная - записать себе на память, как и что делать, когда придётся ехать уже одному. Редактировать что-либо мне лениво, публикуется "как есть", только без имён и фамилий. Поэтому изысканного художественного слога тоже не ждите...

"Какой смысл мне тогда вообще это читать?" - спросите вы. Хороший вопрос. Но не по адресу.

Чтобы хоть как-то разбавить унылые записки связиста, постараюсь добавлять побольше иллюстраций. Всё же в ходе командировки я побывал не только в Стокгольме, Хельсинки и Копенгагене, а во многих городишках. Вдруг кому-то будет интересно, как они там живут, в шведской глубинке?..

[Judge]

6 ноября. Едем из Петербурга в Хельсинки. Встретился с К. Т. на Белы Куна (марш-бросок на трамвае с рюкзаком и сумкой). Заехали за С. В Питере снег, ближе к границе – солнце.

Пересечение границы, куплена бутылочка горючего в Duty Free (ей предстоит проделать со мной весь маршрут). [Прим.: не дожила ]

Приехали в Хельсинки, сразу на Radiokatu. Как же туда проходили?.. А, С. пообщался с каким-то нереально толстым мужиком, и тот выдал какую-то карточку.

Наша барахолка прямо под телебашней. Грузим модули, я провожу инвентаризацию. По ходу дела приходит понимание, что а) при подсчёте требуемого количества наклеек я не учёл fuckin’ BB-шки, и поэтому наклеек на них точно не хватит, и б) штрих-коды в полумраке читаться наотрез отказываются, то и дело номера приходится вводить вручную («натыкивать» стилусом; удовольствие ниже среднего...) -> времени не хватает тоже. В итоге переписал весь ЗИП, весь CPL в линии и одну линейную BB-шку.

Вечером заселяемся в отель. Под конец дня – прогулка по вечернему Хельсинки.

[Judge]

7 ноября. В ожидании парома (17:00). Позавтракали. Решено встретиться в 14:45 – и на паром. До этого момента делай что хочешь. Решил прокатиться на трамвае (2,50 евро, только нал). Погода супер! Пофоткал, решил купить билет на кораблик до Свеаборга. Автомат жрёт только монеты и карты с чипом (MasterCard не катит! зато прошла зарплатная Visa Electron.)

До отправления кораблика час. Походил по городу, зашёл на почту. Обратно – бегом! Чуть не опоздал...

Походил по Свеаборгу. Весь обойти не успел: пора назад. На всякий случай купил ещё билет (single ticket, 3.60 евро).

На машинах заехали на паром. На подъезде выдали карточку от каюты и на гостиницу.

На пароме. Захавал еду за 19 евро. Компания бухой финской молодёжи. Наладил Skype с компа С. Интернет на пароме – Г полное! Задержки речи секунды по три!

[Judge]

8 ноября, понедельник. С парома – сразу в IP-Only за карточками от избушек. Воюем с GPS, который ничего не знает о перерытых вдоль и поперёк развязках. С Божьей помощью подъехали к Norra Stationsgatan. Побеседовали с девочкой, попили кофе. Попытки дозвониться Йоргену.

Едем в Interxion. Получаем разовые пропуска, регистрируем отпечатки пальцев. Карточка Ю. Р. ниработает [sic!]. Это фишка мне, хотя я и не виноват. К щястью, на него был оформлен временный допуск. Мне постоянный пропуск не дают, т. к. его делают в Дании. Вернусь в контору – придётся этим всем заняться.

Пробрались. Переписываю ЗИП (довольно быстро, хотя поначалу было жутко) Ф. рефлектометрит, видит большое отражение.

Разродился Йорген. Карточки готовы. Решено их взять и ехать в Вагнхерад, хотя на часах уже 5-й час.

Пока то да сё, в Вагнхерад прибыли в темноте. Ессно, карточки не работают. Открываем ключами. Едем назад.

GPS повёл нас огромным тоннелем и в результате привёл на Kanalvagen, что в Няке. Скрещивая ф-ские google-распечатки с показаниями свидетелей и GPS-а, всё-таки доезжаем до отеля (который в жопе у слона, ещё севернее Кисты и Акаллы!)

[Judge]

9 ноября. Партия доверяет мне великую честь – провести с Р. работы в Telecity. Надо предъявить письмо с номером, паспорта, вписаться в бумажку, повесить её себе на шею и получить пластиковую карту + ключи.

10 ноября. Утром узнаю неприятность: Ф. раздуло щёку и язык (аллергия?). В Вагнхерад еду я, Ф., П. (С. в Стокгольме). Сначала встречаемся в Interxion, трындеть по-английски по телефону с Йоргеном мне. Говорит, карточки теперь должны работать, но центр управления сетью (NOC) может открыть двери и дистанционно. Едем в Вагнхерад.

NOC открывает все двери. П. настраивает аппаратуру, Ф. у рефлектометра, я – чищу коннекторы. Чистота концов – залог успешной связи! Возимся долго.

11 ноября. Выписываемся из стокгольмской гостиницы. Опаздываю... Как я рад, как я рад, что поеду в Вагнхерад! На этот раз с С.

Но сначала – в Interxion. Разовые карточки уже не работают, войти может только С. Он выносит блоки, он же инвентаризирует 3-й shelf CPL.

Грузимся, едем. Пока коллеги допилят до Йонакера, у нас ещё час. Заехали в Trosa. Красиво.

В Вангхераде всё срастается, попутно С. руководит К-м, который на московской М9 по-хакерски зашёл на secondary shelf и подцепил его! Проблема была с маленькими буквами в названии сетевого элемента. Начальник: «Кто написал маленькими буквами?!» С. негодует.

Селимся в маленькой гостинице в Нючёпинге. С общего компа в интернет не зайти, ну и тем лучше.

Продолжение следует... А надо ли?..

[Judge]

12 ноября. Пока бойцы пилят в Linghem, у нас есть время. Дождь, но мы решили погулять по Нючёпингу. Я в накидке, фоткаю.

Едем в Jonåker. Сарай 1:1 как в Вагнхераде. Всё удивительно хорошо срослось. Возвращаемся - ещё нету 15:00. Погода - Г, делать нехер. Принимаю сауну, плюхаюсь в бассейне, играю сам с собой в бильярд. Короче, убиваю время. Под вечер решаю начать писать эти заметки.

[Judge]

13 ноября. Утром выезжаем из Нючёпинга (мы в Лингхем, они в Боксхольм). Дождь. Как всегда, всё быстро сделали, поехали селиться в Линчёпинг. Стемнело, дождь перестал. Решаю погулять по Линчёпингу. Темно, в воздухе мелкая водяная взвесь, но по сравнению с предыдущими днями погода просто шикарная.

Перехожу через мост и прошиваю город насквозь. Запомнилась Domkyrka (большая, зараза!) Дохожу аж до Gamla Linköping (из путеводителя выясняю, что туда свезли все старые здания). Ситуация: всё открыто и никого нет! Где гопники? Где наркоманы?..

Возвращаюсь назад. После колебаний решаю зайти в ресторан. Беру антрекот с порцией картошки (175 SEK) и бокал вина (48 SEK). Ко мне подсаживается швед лет 50-55, и мы с ним мило беседуем. Выясняю, что он адвокат, у него здесь офис, сам он в России не был, но у него друг из Чечни (?!!) Под конец обмениваемся мылом.

14 ноября. Утром решаем заварить натуральный кофе в термосе. Получилось Г.

Теперь наша очередь ехать в Boxholm. От коллег, побывавших там вчера, узнаём, что они видели огромные следы невиданных зверей у нашей избушки. Приезжаем - таки да, следы. Большие. С когтями. Чтобы было интересней, решаем, что это был медведь. Я фиксирую следы на фото.

Накачал себе книжек. Читаю Хармса.

Назад решено возвращаться через Вадстену и Муталу. По Вадстене ходим и фоткаем. Помню большой замок на берегу озера (построенный, со слов С., по прихоти местного королька, которому потом дали пинок под зад, а замок приспособили под что-то утилитарное). Ещё там был монастырь и руины фундамента (как написано, братия общались с сестрами посредством блокнота, передаваемого через промежуточную коробку).

В Линчёпинг едем через Муталу. Из окна машины видим Гёта Канал. Говорят, в нём дофига шлюзов.

Вечером - сауна, затем рабочее совещание с моей текилой и томатным соком (+лимонный сок +соус Tobasco = бабах!) Нажравшись, ложусь спать.

[Judge]

15 ноября. Съезжам из Линчёпинга. Напоследок за завтраком решаю отведать блина, который можно испечь в некой хреновине типа вафельницы. Сколько его печь - ХЗ, тесто переползает за край и дымит, отдираю его, кажется, ещё не полностью готовым. Но всё кончилось хорошо.

Едем в Eksjö. Ехать дофига, километров 90. Не сразу понимаем, как подъехать к избушке (через город, мимо центра Volvo, дорогу со стороны не заметно). На этот раз в термосе у меня растворимый кофе (испортить его практически невозможно). Но моих коллег-эстетов это не устраивает. Т. к. всё барахло у нас с собой (включая мой кипятильник и кофе С.), тут же созревает Хитрый План: я иду в Экшё, покупаю воды в ближайшем сельмаге, гуляю/фоткаю, потом возвращаюсь, и мы варим кофе в избе.

Погода хорошая (пасмурно, но сухо и не холодно). Быстро покупаю воду (7,90 SEK). Гуляю по Экшё. В турцентре беру карту и узнаю, где тут почта (я упрям! хочу почту, ещё с Хельсинки). На стенде написано, что Экшё - чуть ли не самый хорошо сохранившийся памятник шведского деревянного зодчества. Походил по историческому кварталу. Приятно. Все дома и здесь покрашены такой же вишнёвой краской, как и везде в других местах. Предполагаю, что это требование пожарной безопасности.

Возвращаюсь в избушку к шапочному разбору: всё проключили, собираются. Получается, я сегодня и не работал вовсе. А С. ещё и извиняться начал, "что так получилось". Чувствую себя ещё более неловко.

Варим кофе. Кайф!

[Judge]

Едем в Йёнчёпинг. Это самый большой город после Стокгольма, в котором я побывал к этому моменту. Тут уже и многоквартирные дома, и всё как положено. Селимся в гостинице, затем едим пиццу за 80 SEK.

Тут меня осеняет: ведь все только и говорят, как здесь просто с великами! А что мне мешает приобщиться к велокультуре?! Спрошу в регистратуре, что, как и почём! Ф.: "Ты будешь первопроходцем, никто в нашей конторе до этого ещё не додумывался!"

Подхожу к девочкам на регистрации. Действительность превзошла все мои ожидания. Гостям отеля прокат велика бесплатно, нужно только сказать № комнаты и расписаться. Залог не нужен. Показывать паспорт не нужно. Права не нужны (девочка была очень удивлена: "Driving license? For a bicycle?!") Шлем надевать необязательно. Катайся, сколько хочешь. Стоило заикнуться о карте, как мне её тут же дали. Социализм!..

Удивляясь собственной смелости, выезжаю на улицу. Сначала чуть не падаю (никогда не ездил на великах с перекладиной). Смотрю на карту. Там обозначены велодорожки. Быстро темнеет, я катаюсь уже в густых сумерках.

Возвращаюсь. "- Did you enjoy the trip? - Yes, absolutely!"

Сегодня экватор - середина нашей поездки... На вечер - сауна, стирка и ужин.

Сегодняшняя запись получилась длинной, и я хотел здесь её закончить, но не тут-то было! После сауны постирал свои распашонки в раковине, и тут пробка застряла в сливном отверстии! Пробка гладкая, никелированная, без намёка на ушко или цепочку. Думал, надо нажать её или повернуть, в результате вмял её по самые помидоры. В раковине стоит грязная вода. Распашонки мыльные. Что делать?

Американская домохозяйка или респектабельный швед долго не думали бы: пожаловались бы на ресепшн, устроили бы мини-скандал. Но не таков российский инженер! Я открутил душевой шланг, спустил воду в унитаз сифоном, прополоскал свою распашонку, опять спустил воду и только после пошёл на ресепшн. Оказалось, это было мудро, ибо раковину мне обещали починить только на следующий день. Вот так-то! Учите физику, дети!

Да... сегодня я в ударе!

Забавная деталь: в мужской парилке горит свет, а в стене прозрачное окно. Как раз напротив - окна другого крыла здания; всё, что там происходит, видно, как по телевизору. Значит, и им здесь всё видно. Но никого это, похоже, не волнует; не буду волноваться и я...

[Дополнение: В советской России одетые мужики подглядывают за голыми женщинами в бане. В капиталистической социалистической Швеции - голые мужики подглядывают из бани за одетыми женщинами  ]

[Kot]

Judge
Ня! Спасибо за дневники. Я очень хочу побывать в Европе, да вообще где-нибудь, но только так, чтобы в этот момент, там всё было хорошо. А ещё я испытываю слабость к связистам. Как-то на Дарье, во время очередных подрывов, с нами напросился руководитель "Тулпаров", полковник забыл-его-фамилию. Звали его Андреем, а фамилию я забыл. Дородный был такой мужик. Он хотел посмотреть, как это выглядит вблизи, то, о чём его подчинённые, каждые два часа докладывали в Астану. В тот неожиданно подошла шуга и и нас отрезало от всего на свете, мы уходили вдоль берега, перебираясь через заводи и протоки. Возле первой полковник замешкался - он, в отличий от нас, был без гидры. Я подошёл к нему: "Садитесь, перевезу". Полковник заюбраслся мне на спину, подобрав полы шинели. Попросил извинения за неудобства. "Ничего, - сказал я, - в жизни надо попробовать всё. Я ещё никогда не носил на себе полковников". После этого я довольно часто наведывался к тулпарам, от них я звонил домой. Довольно дорогостоящая неофициальная услуга обходилась мне даром. Но потом, уже через пару лет, во время одного такого визита, я сцепился с штабными, и больше к ним не ходил, хотя они тут были не при чём.

Ну это ладно. Это про связистов. А раз я сюда заглянул, то опубликую ещё один короткий рассказ. Он называется "Лобовое":

Лобовое

«Мазда» стояла на трассе, разорванная напополам, так что передние сиденья висели в воздухе, а гораздо более крепкий «мерс» валялся на откосе. Всё вокруг было усыпано обломками, а на обочине, в пропитанной кровью пыли, лежали пассажир и водитель «мазды». Руки им кое-как распрямили, а глаза закрывать не стали и они смотрели в небо чёрными дырками высохших зрачков. Водитель «мерса» был ещё жив. Он сидел, вбитый в какой-то тесный пятачок между сиденьем и приборной доской и уже не кричал, а размерено стонал сквозь сжатые зубы. Перед ним, спущенным пузырём, висела отработавшая воздушная подушка, а весь салон, как пудрой, был усыпан противопожарным порошком. В порошке, в беспорядке, валялись многочисленные бумаги. В них, целыми колонками, шли какие-то цифры, их украшали сделанные паркером подписи, венчали штампы Казахстана и Киргизии. Водитель «мерса» был не простым смертным. А те из «мазды» были местные, даже отсюда бросались в глаза их старые трико и линялые майки. Они не имели шанса выжить. Машины столкнулись лоб в лоб и «мерс» разорвал «мазду» в клочья. Водитель «мерса» говорил, что «мазда» выскочила на встречку, что впрочем уже не имело значения. Правда почти всегда - привилегия выживших.
   Сабит первым сбежал к «мерсу» и уже оттуда крикнул: «Резак!». Мы распахнули задние дверцы и стали сдергивать инструмент с полок. В первую очередь мы скинули насос и Игорь сразу стал его заводить. Я подхватил массивный «попугай» и бросился к Сабиту. За моей спиной Саня разматывал шланг. Как только я добежал до машины я понял что дело швах. «Мерсы» и «бэхи» самие неприятные объекты работы. Крепость немецкого железа не только спасает людям жизнь, но и крайне затрудняет их спасение. Я присел рядом и глянув на ноги пострадавшего, уходящие в тесный хаос гнутого железа, тихо шепнул: «Плохо дело». – «Давай резак», - сказал в ответ Сабит. Вместе мы срезали с петель дверь, просто так, чтоб хоть с чего-то начать. Ни он ни я не представляли что делать. От каждого толчка машина качалась и пострадавший кричал. Я оглянулся в поисках Психа и заметил его разворачивающим второй шланг. Я схватил его за рукав и почти насильно запихнул в кабину к страдальцу. «Сиди с ним, - сказал я ему. - Разговаривай. Не хрен тут шланги тягать». Вдвоём с Жёлтым мы принесли и подключили расширитель. На секунду к нам спустился Игорь и они с Сабитом присели у раскуроченного бока обсудить ситуацию. Псих и парой слов не перекинувшись с пострадавшим, выбрался через пассажирское окно и бросился прочь так быстро, словно его преследовали. Через минуту он вернулся с прокладкой и я снова запихал его к пострадавшему. Впрочем ненадолго. Но он опять выбрался под каким-то предлогом, и замелькал среди нас, подтаскивая инструмент и подключая шланги. «Давай сам!», - приказал мне Сабит, пытаясь домкратом отогнуть рулевую колонку. Я забрался в салон через заднее окно. Под ладонями, которыми я опирался на сиденье, было знакомое ощущение битого в порошок стекла на мягкой ткани.
   Я подлез к пострадавшему сзади и обхватил его руками. Медики, которые прибыли раньше нас, уже успели над ним поработать. Обе его ноги были туго перетянуты медицинскими жгутами и кетонала ему вкатили галлон. Несмотря на это он от каждого движения заходился в крике. Его ноги, ниже колен, были раздроблены на куски. Боль, которую вот уже который час терпел этот человек, было трудно себе представить.
   - Здорово, - сказал я пострадавшему.
   - Матеррррьь!! - неопределенно ответил тот.
   - Как дела? - глупо спросил я потому что мне надо было о чём-то с ним говорить.
   - Так не видно? - простонал мужик.
   Мне понравился его ответ. Значит ещё может соображать, значит ещё может выжить.
   - Ещё бы не видно, - согласился я. - Тебя как зовут?
   - Что???
   - Зовут тебя как?
   - Хамитом!
   - Что же так Хамит?
   - Чего?
   - Как так вышло?
   - На встречку выскочил… прямо в лоб…
   - А ты чего гнал?
   - Не гнал, я б***ь…
   Сабит снова пристроил домкрат, показал мне знаком: «Держи». Я вцепился в мужика, как в родного, основательно распёрся ногами.
   - Сейчас терпи, - крикнул я мужику. - Будет больно, ори. Ты меня понял?
   - Больно?!
   - Терпи!!
   Скрежетнул металл. Мужик взвыл и задергался у меня в руках.
   - Терпи!!
   - Проверь что там, - сказал мне Сабит.
   Я провёл рукой вдоль зажатых голеней, мокрых от крови и шишковатых от многочисленных переломов. Внизу, вперемешку со ступнями, ощущался скрученный метал педалей.
   - Глухо, - сказал я Сабиту.
   - Что глухо? - застонал мужик.
   - Зажало тебя крепко, - сказал я ему. - Работы много.
   - Работы… много… Что ж вы так… долго…
   - Крепко врезался. Сейчас всё придется резать!
   - Что ж вы так долго ехали? - почти одним дыханием выдавил из себя мужик.
   - А чего ты хочешь? У нас «Уаз», не «мерс», пока эти сто вёрст отмахали…
   - Долго… - стонал мужик. - Очень…
   - Слушай, Хамит, - сказал я. - А дети у тебя есть?
   - Кто??
   - Дети…
   - Двое… Расул и Айгерим…
   - Это хорошо. Подарки вёз?
   - Вёз.
   - Вот и славно. Ты о детях думай, слышь? Куда они без тебя? Так что держись, понял?
   - Я де…де…держусь…
   - Куда ты держишься? Совсем размяк! Соберись, давай!
   - Больно…
   - А кому легко? Ты давай крепись!
   - Слушай, - спросил он вдруг совершенно ясным голосом. - Что у меня с ногами, а?
   - Нормально, - соврал я. - Слушай, эээ, как там тебя?
   - Хамит!!!
   - Нормально всё, Хамит. Сломаны, конечно, но это заживёт! Пару месяцев в гипсе…
   - Сломаны…
   - Ну а что ты хотел? Скажи спасибо что ещё цел остался! Ты в Бога веришь?
   - Верю.
   - Вот Бог тебя спас. Давай держись! Слышишь? Ты о детях думай и держись!
   Он постоянно терял сознание. Каждые полминуты он уходил в обморок и тогда я бил его по щеке и говорил: «Держись!». Машина качалась, я уже не видел Сабита, но понимал что они хотят приподнять её на домкрате и поставить на подпорки, что бы тяжелый капот стал отходить под собственной тяжестью. Вокруг было людно. И когда мы приехали вокруг «мерса» бегала какая-то толпа с мобильниками, а теперь их стало ещё больше. Каждую минуту подъезжала новая машина и оттуда выскакивал новый человечек, уже на ходу вытаскивающий сотку. Они кругами ходили вокруг «мерса» и орали в свои телефоны. Они звонили в больницы и требовали приготовить палаты и операционные, они звонили каким-то врачам и знакомым врачей, они хотели чтобы кто-то встретил их на трассе, а кто-то немедленно нашёл какого-то Аслана. Они поминутно подбегали к Сабиту чтобы узнать как дела и тут же снова хватались за телефоны.
   - Ты держись, держись, - говорил я мужику. - Вот увидишь, всё будет нормалёк. Держись Мухит, понял? Держись!
- Хамит!
- Извини, Хамит. Главное держись. Всё будет хорошо. Вон и друзья твои понаехали, устроят тебя как надо.
   - Какие они мне к е****м, друзья? - хрипел мужик. – Налетели, шакалы…
   Он уже уходил. Речь его терялась, глаза слипались. Он словно бы засыпал и вслепую шарил перед собой рукой.
   - Псих, твою мать, - ругался я. - Что делать, б***ь?
   - А что сделаешь?
   - Преднезалона…
   - В него уже и так влили, как в лошадь.
   - Сабит…
   - Готово. Сейчас, слушай меня, держи его, понял? Чтобы не случилось, не дай ему дернуться.
   И он полез расширителем прямо в хаос из переплетённого металла и плоти. Мужик взвыл совершено нечеловеческим голосом и я вцепился в него изо всех сил.
   -Держись!- орал я.- Держись, твою мать!!!
   Сабит убрал расширитель. «Подсоби с ногами», - приказал он. Я оттянул обмякшее тело назад и, придерживая его одной рукой, второй стал помогать ему освобождать ноги. Они вышли свободно и на ощупь были как резиновые, словно в них совсем не было костей. Сабит вытащил их на улицу, а там уже их подхватили пацаны, и кто-то из посторонних быстро сунул в карман телефон и помог нам вытягивать грузное тело. Мы почти вытянули его, но он одной рукой вцепился в дверной проём и никак не хотел отпускать. Я по очереди отогнул ему все пальцы и мы быстро вытащили его наружу и уже там, быстро-быстро, подняли его на дорогу. Пацаны уже собирали инструмент и сворачивали шланги. Я бросился им помогать. Сабит бегал с документами. Мы собрались и чуть ли не раньше «скорой» поехали прочь.
   - Крутой какой-то чел, - предположил Игорь объезжая выстроившиеся на обочине «мерсы», - ты не спрашивал кто такой?
   - Нет.
   - Может как очухается вспомнит, сделает нам что-нибудь хорошее?
   - Ага, вспомнит он тебя… Всё жаловался что мы долго ехали.
   - Куда уж долго… Как смогли.
   - Как его хоть зовут?- спросил меня Сабит.
   - Не знаю,- ответил я.- Не запомнил.

UPD: Прошу прощения, забыл запиликать маты. Исправил.

[McGre]

Ох, слава Богу, Kot, ты свои дневники не иллюстрируешь...

[Kot]

McGre
Вообще-то я могу проиллюстрировать эти рассказы соответствующими фотографиями. Но во-первых, надо ли это? Во-вторых как воспримут окружающие? За одну, достаточно невинную фотографию на меня уже катили здесь бочку. Поэтому я оставляю это воображению читателей.

[Dagdamor]

Kot
Просто нет слов. Да, ну и работка у тебя была, не приведи Господь. Я бы после первого же случая, наверное, с ума сошел и слышал бы эти крики постоянно. Немного рад тому, что парня этого тебе удалось удержать на этом свете. Считай, спас. И все равно это кошмар. Спасибо, что поделился. Давно я не читал ничего подобного.

[Kot]

Dagdamor
Знаешь, не хотелось бы тут разводить скромность (я даже не знаю что это за зверь такой), но поверь мне - возьми тебя в ваш барнаульский отряд, спокойно будешь работать и спать при этом крепко. На чээсы все ездят с удовольствием, сложнее выносить долгие периоды бездеятельности. То есть всё это по плечу любому, кто согласится жить на зарплату спасателя. Крыша тут при любых раскладах не съедет. У меня, например, не съехала. То есть съехала, но совсем немного и почти безобидно. Если меня вовремя заткнуть, или отвлечь красивой девушкой, так я вполне безопасен для окружающих. А вообще, с моего попустительства тут по моему начала возрождаться "Призма" только уже без всякого юмора. Надо срочно рассказать что-нибудь доброе и весёлое с минимальным количеством трупов на квадратный сантиметр текста.

[McGre]

Kot
Конечно, что-нибудь веселое (не обязательно доброе), с минимальным кол-вом трупов на сантиметр в квадрате, не помешало бы. Ведь были же у тебя и "уссачные" моменты в практике. Правда, юмор должен быть тоже своеобразный. Но вовсе не обязательно чередовать, не насилуй себя. Что пишется, то пусть и пишется, а мы уж как-нибудь переварим. Тем более, что в любом случае интересно.

[Judge]

Ну что ж, продолжу, что ли... По крайней мере один благодарный читатель у меня, вроде, есть.

16 ноября. Утром - солнце! и морозец. Но мы работаем. В гостинице, по возвращении, меня ждёт унижение: я нахожу за краном кнопку, которую надо нажать, чтобы пробка вышла. Fail.

Едим в ресторанчике (салат + мясцо + пыво = 142 SEK). Девушка официантка оказалась хоккейной болельщицей. После еды решаю повторить опыт с велосипедом (на этот раз - с включённым задним фонарём). Упал на повороте (скользко), порвал куртку.

17 ноября. Съезжаем из Йёнчёпинга, работаем в Hjortsberga. Через шоссе - озеро, но подход к нему заболоченный. С трудом мою там посуду из-под кофе.

Едем в населённый пункт под названием Ljungby. На советской карте он обозван Юнгбю, все наши называют его Лингбё. Как правильно - знают, пожалуй, только шведы.

Город мне не понравился сразу. Это и не деревушка с игрушечными домиками и причёсанными газонами, но и не полноценный город с памятниками архитектуры и ресторанами/банками/бутиками. Больше всего напоминает российский райцентр, или даже просто посёлок городского типа. Здания - панельные, бетонные. Архитектурный стиль - конструктивизм. Короче, совок 60-х годов. И да - стандартная шведская "кирка".

Поселились в маленькой гостинице аж на Stora Torget (в любом шведском городке есть Stora Torget и, соответственно, Storatorggatan). Порадовал лифт: двери открываются по нажатию кнопки, у кабины 3 стены, когда едешь, шахта относительно тебя движется. Сфотографирую.

Решил поесть. Зашли в Kebab Pizza. Хозяин знает по 2 слова на всех языках. Но не более двух. Но на всех. Даже по-русски: "Здравствуйте", "Хорошо". Цены по шведским меркам смешные: 55 SEK - самая дешёвая пицца, 75 - самая дорогая. Обрадовавшись, решаю взять самую дорогую.

Новая напасть: кредитные карты они не принимают. И в соседней пиццерии тоже. Приходится прогуляться до банкомата и снять 200 SEK.

Подают пиццу. Она большая, напичкана ветчиной и креветками. И полита какой-то белесой дрянью. По запаху и по вкусу похоже, что основным её компонентом является прогорклое сливочное масло. Мне бы и остановиться, но понадеялся на шведскую СЭС. Да и думал, может, распробовать надо.

Отъев около половины пиццы, понимаю, что я уже перешёл черту, за которой начинается прямая угроза жизни и здоровью. Оставляю, иду в гостиницу, в номер. Тошнит. Э, да это уже не психология, это физиология вступила в свои права! Короче, провожу учения на тему "Первая помощь при пищевых отравлениях". С боевыми стрельбами.

Собираемся в сауну. Перед этим пытаюсь найти поблизости сельмаг, но терплю неудачу. Я ненавижу этот убогий городишко! И да, впервые в Швеции увидел на дороге колдобину.

Вечером - сауна, затем просмотр 2-й половины фильма "На море!" у С. С граппой. Бунт в животе утихает.